– Ого, – едва слышным шепотом буркнул я, дойдя до места истязания.

В зарешеченном окошке камеры, от которой веяло холодом, я сумел разглядеть подвешенного к потолку парня. Руки его были разведены в стороны, а по спине из порванной кожи текли тонкие струйки крови. Чуть позади с плеткой стоял уже знакомый мне «господин» Морозов. Рядом на коленях расположился один из дуэлянтов, тоже голый по пояс. Похоже, сейчас они получали заслуженное наказание.

– Значит, от дуэлей в присутствии большого количества людей стоит отказаться, – сказал я сам себе, вернувшись к Олегу.

– Ага, но это не совсем так, Ланс. Дуэли разрешены, во время турнира академии и большого кубка, – поправил меня Громов. – Да и в обычные дни, если это официальная дуэль, одобренная ученическим советом и не запрещенная ректором. Ну и разборки между высшими аристократами, куда уж без них. Но они вообще никого не слушают.

– Похоже, тебе есть что мне рассказать. Но давай начнем с самого начала, – улыбнувшись, попросил я, когда мы вышли на первый этаж. – Зачем деньги Пожарской, и какого черта она делает среди отбросов?

– Ну спасибо, – поморщился Олег. – Но в целом ты прав, мы никому не нужны. Меня сфинксы чуть не сожрали.

– Извини, если это прозвучало слишком резко. Так что с Катей? – продолжил я как ни в чем не бывало.

– Ты только ее так не называй, – хмыкнул Громов. – Иначе на дуэль вызовет и сожжет, как сможет. Но… она тоже отброс. Очень взрывоопасный, как и все ее родственники. Вернее, приемные дети Пожарских. Только один из них достоин трона, а значит, всем остальным не жить.

– Потрясающе, а если она просто выйдет из гонки, отказавшись от призрачного стула? – поинтересовался я.

– Отказаться от трона – значит отказаться от титулов и рода. Безродных без сил и способностей пожрут сфинксы, – передернув плечами, сказал Олег, и я понял, что это не просто фигуральное выражение. – В академию может войти только аристократ, претендующий на место в высшем обществе. Как и выйти из нее.

– Какое славное место, – усмехнулся я, делая себе еще одну зарубку в памяти. – Тогда что здесь делают девочки без способностей и дара бога?

– Их провели одаренные родители, пока они считались детьми, для поиска мужа. Либо они станут чьими то женами и выйдут отсюда уже после объявления неразрывного брака, будь хоть третьими в гаремах, либо… их пожрут сфинксы, – поморщившись, объяснил Олег. – Хотя, конечно, может произойти чудо, и одна из них обретет дар богов, став претенденткой на место главы рода, но я о таком только читал.

– Ясно. Братоубийственная война до последнего выжившего и нулевая толерантность при полном равноправии. Это мне нравится, – усмехнулся я. – А что с деньгами? Чем, кроме связей, они могут помочь Пожарской?

– Ингредиенты для совершенствования дара, раскрытия собственных талантов и улучшения тела, – как само собой разумеющееся сказал Олег. Я же про себя лишь усмехнулся, такой путь мне совершенно не светил, по крайней мере, пока. Ведь мой личный дар был связан не с чужими богами, о которых я ничего не знал, а с давно почившим скандинавским обманщиком и его кинжалом, который я подчинил.

– Сегодня не время собраний, в чем спешка, брат? – произнес мужчина, чье лицо было полностью скрыто капюшоном. Хотя уверенности в том, что перед ними мужчина, ни у кого не было. Каждый в ордене умел менять свой голос и скрывать одеждой истинные контуры тела, хотя далеко не все этим пользовались.

– Сокровище, которое требует нашего внимания, – сказал единственный в круге, не прятавший своего лица, декан академии Кёнингсштадта.