Кэтрин, полицейский до мозга костей, позвонила в участок и попросила срочно прислать подкрепление. Не поддаваясь панике, она бесстрастно произнесла в микрофон рации:

— Ранен полицейский. Экстренный вызов. Полицейский срочно нуждается в помощи.

Она сообщила адрес мастерской и добавила уже не таким казенным тоном, с искренним чувством:

— Приезжайте скорее. О господи!

Она уклонилась от понтии Розы и с невероятным мужеством опустилась на колени у тела напарника. Этот тайный агент, обитатель подъездов, которого я знал лишь под прозвищем Пол Педант, больше не промолвит ни слова, не поймает ни одного преступника. Добела раскаленный забор насквозь прожег ему шею.

Я перебежал в другой конец мастерской, подальше от Кэтрин, и подал голос:

— Я здесь, Роза. Я здесь, и вам меня не поймать.

Роза повернулась на сто восемьдесят градусов, я проскочил мимо нее, крикнул, она снова повернулась. Я заставил ее крутиться снова и снова. В конце концов это ее измотало, как и то, что в глазах у нее все расплывалось. В результате Уэрдингтон смог подобраться ко мне сбоку, а Кэтрин подойти к нам сзади, мы втроем навалились на Розу и схватили за руку, в которой была понтия. Я вырвал из ее цепких пальцев металлический прут и отвел от нее на безопасное расстояние. Мне обдало жаром ноги.

Полицейский пробудился в Кэтрин так же мгновенно, как налетает ураган. Она грубо заломила Розе руки за спину, извлекла наручники и защелкнула у нее на запястьях.

Арест Розы был полной противоположностью варианту «при задержании не оказала сопротивления». Она продолжала лягаться и молотить ногами даже в ту минуту, когда у галереи остановились фургон «скорой помощи» с санитарами и две машины с рвущимися в бой молодыми полисменами. Полицейские закатали Розу в одеяло, так что она стала похожа на спеленатого младенца, вынесли ее, извивающуюся, на улицу и затолкали на заднее сиденье одной из машин.

К яростно плюющейся Розе вскоре присоединился дюжий Норман Оспрей. Его мускулатура, как позже поведал мне Том, не потянула против трех псов с клыкастыми пастями.

Глаза у Кэтрин оставались сухими. Я видел, как она принесла из полицейской машины другое одеяло и накрыла им навсегда умолкшего Пола.

Прибыли новые полицейские и стали методично разбираться с именами и фамилиями. Кто-то из полицейских сорвал ленту с запястий Памелы Джейн и записал ее анкетные данные.

Опустившись на колени рядом с Хикори, я начал предельно осторожно освобождать его рот и глаза от ленты. Лента отходила болезненно, вместе с ресницами. Полицейский оторвал ленту, которой были склеены ноги Хикори, а я снял с полки походную аптечку, чтобы обработать ему ухо. Санитары решили отвезти его в больницу вместе с Эдди — тот находился в состоянии глубокого шока, на руках у него вздулись жуткие волдыри.

Кэтрин наблюдала, как Эдди устраивают в карете «скорой помощи». Я поделился с ней тем, что ей следовало знать, и сверх того кое-какими соображениями о Черной Маске номер четыре, которые пришли мне в голову ночью и о которых я не успел рассказать ей утром.

— Рядом с телом Пола стоит наш суперинтендент, — сказала она, подумав. — Поговори-ка ты лучше с ним.

Она представила меня как владельца магазина и мастерской, и мы с суперинтендентом Шепардом обменялись рукопожатиями. Именно в эту минуту появился Джордж Лоусон-Янг и спросил, установил ли я личность четвертого из напавших на меня две недели назад.

— Да, — ответил я и рассказал, как воспользовался его методом, чтобы отделить правду от лжи. Но просто назвать это имя вслух — и то значило вызвать недоверие пополам с шоком.

Высокий, подтянутый и близорукий профессор тщательно рассмотрел травмы на обращенном к нему и столь хорошо знакомом лице. У Адама Форса был такой вид, словно он готов испариться, лишь бы не находиться в одной комнате со своим бывшим работодателем.