– Кто умер? Я?! Никогда, – ответил Элс.

«Он прав», – подумал коммандант. – «Такие, как Элс, не умирают. Они вечны, как первородный грех».

– Хорошо позабавились с женушкой полковника? – продолжал Элс с фамильярностью, очень досаждавшей комманданту.

– Не твое дело, как я провожу свое свободное время, – резко ответил Ван Хеерден.

– Конечно. Это дело полковника, – жизнерадостно согласился Элс. – Думаю, ему будет интересно узнать…

– Неважно, что ему будет интересно, – поспешно перебил коммандант. – Мне интересно узнать, как получилось, что ты не умер в пьембургской тюрьме вместе с губернатором и капелланом?

– Произошла ошибка, – ответил Элс. – Меня перепутали с одним из заключенных.

– Понятно, – заметил коммандант.

Элс сменил тему разговора.

– Я подумываю, не вернуться ли мне назад в полицию, – сказал он. – Надоело быть Харбингером.

– О чем подумываешь? – удивился коммандант. Он попробовал было рассмеяться, но смех вышел какой‑то неуверенный.

– Хочу снова быть полицейским.

– Шутишь, – ответил коммандант.

– Нет, не шучу. Мне пора уже думать о пенсии. И кроме того, мне еще причитается награда за поимку мисс Хейзелстоун.

Коммандант припомнил, какая награда была за это обещана, и задумался, что же ответить Элсу.

– Ты умер без завещания,[62] – сказал он наконец.

– Неправда, – возразил Элс. – Я умер в Пьембурге.

Коммандант тяжело вздохнул. Он уже успел позабыть, как трудно бывало заставить констебля Элса согласиться с очевиднейшими фактами и элементарными требованиями закона.

– Я хочу сказать, что ты умер, не оставив после себя завещания, – объяснил коммандант. На Элса эти слова не произвели впечатления, и он лишь с интересом разглядывал комманданта.

– А вы оставили завещание? – спросил Элс, угрожающе вертя в руках рог. Впечатление было такое, будто он собирался в него затрубить.

– Не вижу связи. – сказал коммандант.

– Связь в том, что полковник имеет законное право убить вас за то, что вы трахнули его жену, – ответил Элс. – И стоит мне потрубить в рог и по звать его сюда, и он это тотчас сделает.

Комманданту ничего не оставалось, как признать, что на этот раз Элс прав. Южноафриканские законы не предусматривали наказания мужей, когда те убивали любовников своих жен. За время службы в полиции комманданту много раз приходилось успокаивать мужчин, опасавшихся, что их может постигнуть подобная судьба. Элс поднял рог и поднес его ко рту. Коммандант решился.

– Хорошо, – сказал он, – чего ты хочешь?

– Я сказал, – ответил Элс. – Вернуться на прежнюю работу.

Коммандант задумался, как бы увильнуть от каких‑либо определенных обещаний, но в этот момент послышался шум подъезжавшего «лендровера», и это решило исход спора.

– Хорошо, посмотрю, что я смогу сделать, – сказал коммандант. – Но один Бог знает, как я сумею объяснить, что черный заключенный и белый констебль – это на самом деле одно и то же лицо.

– Бог не выдаст, свинья не съест, – заметил Элс, воспользовавшись выражением, которое он позаимствовал у майора Блоксхэма.

– Слышал, вы попали в небольшую переделку, старина, – сказал майор, останавливая «лендровер» возле погибшей Чаки.