|
Они так мало были вместе, что ей было не до выяснения этих подробностей. Да и планов никаких на совместную жизнь они не строили. Но вот то, что рассказала ей девушка Таня, и то, что случилось с ней, никак не укладывалось в единую схему. Этого быть не должно! Но это есть! И это не ошибка. Потому что уж неизвестно, что там видела врач, какие «ручки-ножки-головку», но то, что чувствовала сама Катерина своими собственными руками минувшей ночью, сомнений в ней не оставило.
— Девочки! У нас будет маленький! — Ладно, хватит прыгать! — осадила Катерину опытная в этих делах Юлька. — И вообще — веди себя теперь соответственно, все-таки без пяти минут мать! Давай выкладывай, что это за «девушка Таня» и что она такое рассказала тебе. — Ой, девчонки! Если бы не беременность моя, то я, наверно, с ума бы сошла от того, что узнала. А сейчас мне просто все равно! — сказала Катерина, четко разделяя по слогам свое «все равно». Она рассказала про встречу с Танечкой, про разговор, который у них состоялся, вернее, передала монолог незнакомой женщины. Из него следовало, что у Лехи Васильева в больнице случился роман. Правда, Танечке надо отдать должное, она, пожалев Катерину, на глухопятого напраслину не возводила, призналась, что сама втрескалась в него по уши, пыталась склонить его к любви, да все не получалось. А он всячески сопротивлялся. А однажды, когда он был слегка подшофе, она его и взяла в оборот. Аня и Юлька охали и ахали, слушая Катерину. Юлька, конечно, через слово вставляла, что все они «кобели проклятые», на что Катерина слабенько возражала, мол, что понимает, что с любым случиться может, оправдывала Леху. А уж когда в рассказе своем Катерина добралась до того, как Танечка прикатила к Васильеву в Германию, тут Юлька переключилась на нее. Слышала бы Танечка, какими «титулами» наградили ее!
— В общем, беременность моя липовая не прокатила, — сказала тогда Татьяна Катерине. — Брат-то повелся, все просил меня не рассказывать больному, да тот и сам как-то догадался. Я разговор их подслушала. Они громко говорили, а я за дверью стояла. Из разговора того и узнала, что детей у Васильева быть не может! И все это он может подтвердить хоть сотней анализов. Ну, я и сама медик. Да и психолог неплохой. Были бы у него сомнения на этот счет, он бы по-другому с братом говорил, тем более без свидетелей. А тут он ни секунды не сомневался — нет и все! Поэтому я даже рада, что разговор тот подслушала. По крайней мере, точно знаю, что он не врал в тот момент, не на мои уши был рассчитан их разговор. — Ну а нам теперь что прикажешь про тебя думать? — спросила Юля у Катерины. — Надеюсь, у тебя, тихушница ты наша, никого, кроме твоего глухопятого, не было за это время? — Да ты что, Юль! — одернула ее Аня, но Юлька отмахнулась: — А что?! Все бывает! Я ведь не осуждаю, просто отцовство надо выяснить, а то будет, блин, сын полка! — Ничего не надо выяснять. — Катерина серьезно и четко сказала. — Отец моего ребенка — Васильев Алексей Павлович. А уж как это у него получилось — не знаю. Загадка природы… — Или дар Божий. — Анечка ясными глазами смотрела на Катерину. — Кать, ты такая счастливая! Я так рада за тебя! Все хорошо будет. А раз так получилось, то и тем более теперь уже все хорошо будет у вас. — У нас… У нас сейчас все совсем не хорошо… — Катерина комок проглотила. Едва вспомнила она Васильева, как радость ее слегка отступила. — Да, ты папашке-то, кобелищу этому, звонила? — Юлька хотела было прикурить, да передумала, уважительно посмотрев на несуществующий Катькин живот. |
