Катерина вздохнула:

— Звонила…

— И? Ну, что ты тянешь-то? Он что, паразит, не рад?

— Юль, ты выражения-то выбирай! — осадила ее Анна, сделав подружке, скорой на расправу, «страшные» глаза.

— Звонила. Это еще до того, как я узнала, было. Я хотела сказать ему, что со мной эта Таня его встречалась… Я думала, что он скажет, что все это не так, что меня обманули, что он не мог и так далее. Я бы поняла, что врет, но пусть бы это было так. Но он… Он, девочки, сказал, что все это правда.

— И что? С чем расстались-то?

Катерина рассказала, что положила трубку, что не могла больше ничего слышать, не могла звонить, разговаривать, что внутри у нее упало все. Как будто там, наверху, кто-то сказал: «Вот и все!»

— Ну ни фига себе «все»! У них ребенок будет, а они тут — «все»! Звони давай ему, кобелине этому! Пусть готовится пеленки стирать и кашу учится варить!

— Не могу звонить… — Катерина сникла. Она чертила ноготком узоры на столе. — Я, девочки, телефон его стерла, отовсюду вычистила… После этого разговора сразу.

— Ну и? У тебя что, он только тут и был?

— Только тут и был… Да и не хочу я сама звонить. Все-таки он должен первым сделать этот шаг. Он сделает, я знаю. Мне даже Таня эта сказала, что он любит меня.

— А за каким чертом эта Таня вообще приезжала сюда?

— Приезжала она по делам, а мне позвонила потому, что, как она сказала, очень хотелось ей меня увидеть. Причем не на фотографии. Фотографии мои она у него в больнице видела. А именно хотелось ей со мной пообщаться, посмотреть, что это за «особенная Катя», по ее словам, у мужика, что ему все остальные бабы на хрен не нужны!

— Ну и как? И как ей наши «бабы»? — Юлька ядовито передразнила Таню, которую она никогда не видела. — Понравились этой потаскухе наши бабы?

— Да не потаскуха она, — робко защитила соперницу Катерина. — Просто влюбилась она в Леху моего. Я ее понимаю.

— Да, ты еще защищай ее, мать Тереза! Знаешь, Катя, она ведь не просто так тебя посмотреть приезжала. Она ведь специально тебе все-все рассказала, чтобы и у тебя ничего с ним не склеилось, раз у нее не получилось. Это порода такая бабья, гнилая. Если бы она просто хотела посмотреть на тебя, тысячу причин можно было придумать для встречи. И пусть бы ты потом башку сломала, не понимая, что и почему, но при этом ни словом не обмолвиться, что она его знает и уж тем более что у них что-то было. А она, добрая такая, выложила тебе все. И что ты хочешь сказать, что она это от доброты души? Не смеши меня! Трезвый расчет. Такой же, какой у нее был по отношению к нему. Увидела в больнице мужика приличного, перспективного, вот и загорелось ей в Питер за ним умотать. Я уверена, что она твоему Васильеву уже сообщила, что ты в курсе.

— Да, ты знаешь, Юль, он как-то даже не удивился, когда я сказала, что она приезжала. Может, ты и права… — Катерина крутила в руках чайную ложечку. Ее радужное настроение куда-то улетучилось. А ведь Васильев так и не позвонил ей, хоть прошла целая неделя после того разговора. Откуда ей было знать, что Таня и ее новости — это только один подводный камень, на который напоролся корабль любви Лехи Васильева. Он так и не доплыл до острова любящей его женщины, получив куда более глубокие «пробоины».

* * *

Он не позвонил Катерине.

Как только улеглась немного вся суета с этой странной беременностью, Катерина еще острее ощутила свое одиночество. Ей страшно хотелось, чтобы рядом был любимый человек, с которым они вместе ждали бы появления на свет их маленького цыпленка.