|
Но войти получалось только вслед за арками и выйти только с ними. Колдовство… Вот увязалась за одним – и вышла с ним здесь. И мы с ним вместе стояли и слушали, как прозрачные с корабля на корабль верещат. И я подумала: догадался ли мой дорогой Клод Дюпон взять попугая и послушать, о чем они говорят? И сама себе ответила: нет, Кристин, Клод идиот. Поэтому я тихо сползла в воду, доплыла до «Ла Навидад», взобралась к вам по якорной цепи, прошла по палубе, оставляя мокрые следы, вынула у тебя из кармана попугая – даже ремешок торчал! – и услышала только конец их разговора. Мсье Дюпон, вам остается только застрелиться от стыда! Я промолчал. Зато плечи Джона так и тряслись. Роберт прятал лицо – ему казалось бестактным надо мной смеяться. А мне не было обидно. Пусть творит что хочет, главное, что вернулась. Шлюпка уже терлась о борт, сверху хохотали довольные матросы, но Кристин решила закончить. – Все плохо, как никогда! Кон-Тики сделал предложение, и два других клана его приняли. Все, сейчас они пошли приносить клятву от имени всех трех кланов. Для этого им нужен Моаи, который у них священная корова, или что там еще. Я слышала только самый конец и, может, что важное и упустила. Но, кажется, все так: Западные и Восточные признали, что война при помощи людей губительна для них самих, что последствия изменения истории непредсказуемы и… что-то еще. Кон-Тики обвинили их в том, что, воюя за контроль над островом Моаи, они ставят его под угрозу, упоминали Басима. Вроде как пристыдили их. Кон-Тики обещают свободный доступ к Моаи для всех, если будет заключено соглашение. – Так это хорошо ведь? – спросил Роб. – Война кончилась, и людей трогать не будут… Все в порядке. – Наоборот, – отрезала капитан. – Они согласились, что надо сплотиться вокруг Моаи, чтобы не допустить его гибели. С ним что-то не то, надорвался, что ли? Как-то он заболел. А это для всех очень важно. Эх, не было со мной попугая в пещерах! Этот Моаи, кажется, залог существования всех арков. Может, он дает им силу… А может, и похлеще. – Что, например? – спросил теперь я. – А ты не думаешь, что Моаи может быть их общей матерью? – Кристин пожала плечами, будто сама стеснялась такого предположения. – Но они общаются с ним так… будто это она. Не слишком умная, с какими-то своими закидонами, но – мать. Для всех. Арки умрут за нее все до единого, это чувствуется. Вот так. Моник говорила о капризном ребенке, Кристин – о матери с «закидонами». Нам не понять эту расу, но если есть что-то общее для всех арков, то истина где-то рядом: то ли ребенок… но, скорее, и правда мать. Я представил, как из этого странного супа появляются маленькие Прозрачные, и передернул плечами. Это было бы мерзко. Но и это могло быть. – Ну, вы поняли, о чем я? Кон-Тики позволят всем заботиться о Моаи на том условии, что Западные и Восточные прекратят свои игры с людьми. И тогда люди станут не нужны уже никому из них, это так и прозвучало. А последней фразой было «Да придет лед!». Да, еще: они обещали вернуть в Хранилище все имеющиеся у них предметы и помочь с постройкой береговых фигур. – И что это значит? – спросил Джон. – Не знаю. – Кристин устало вздохнула. – Я вот поняла так, что кланы решили свою проблему, и теперь проблема у нас: они и правда заморозят Землю! Ты понял как-то иначе? – Прости, я не так быстро соображаю. – Джон оглянулся на меня. – Клод, ты думаешь, это возможно? – Я это вполне допускаю. Но давайте все-таки поднимемся на борт и ты, Кристин, хоть немного успокоишь команду. Ей не потребовалось на это много времени. Все, что узнала, Кристин пересказала матросам вкратце, чтобы не было лишних вопросов. Пираты просто поняли, что «прозрачные дьяволы» сговорились погубить весь мир морозом. |
