|
Она была огромна! Теперь стало странно, как мы ее не заметили – в ней застряло много листьев, а кое где виднелись плотные коконы. Я не стала рассматривать подробнее и, перестав стрелять, обернулась к Робу. Он как раз заканчивал заряжать. – Он уйдет наверх, Роберт! Бей по нити! Он кивнул и, дрожащими руками вскинув мушкет, выстрелил. Кобра не подвела, и паук грянулся на землю, совсем рядом с Моник, которая, отбросив что то блестящее, вроде бы снова заряжала пистолет – я не знала, как это делается. Паук, выкинув длинную мохнатую лапу в ее сторону, цапнул за сапог и потянулся к ней. И тогда вперед выскочил до сих пор не проявлявший себя Отто. Немец подскочил к пауку вплотную и высадил в него длинную автоматную очередь, под конец которой чудовище дергалось уже только от ударов. Закончив стрельбу, Отто отбросил опустевший автомат. – Руди! – вспомнила я, когда над поляной повисла оглушающая тишина. – Руди, ты живой?! Я обернулась и увидела Джона, топчущего что то на земле рядом с телом Руди. Сам Джон выглядел молодцом, но немец не шевелился. – Этих тварей тут сотни! – закричал Джон. – Но они убегают… Теперь! Посмотрите, да Руди весь почернел от укусов! Он мертв. – Скажи ему спасибо. Если бы послушался меня и вернулся к пристани, паучки начали бы с тебя, – мне было чертовски жаль но именно поэтому следовало заняться каким то делом, реветь то не время. – Моник! Услышав свое имя, Моник вдруг начала снова стрелять в Паука, И я почувствовала, как от этих выстрелов погасший мозг странного часового Храма снова пробудился и почувствовал боль. Я ждала Моник выстрелила восемь раз, и пистолет сухо щелкнул. – Очень хорошо, – сказала я. – Теперь скажи, Моник, что за услугу ты должна была оказать Бенёвскому? Она повернула ко мне мертвенно бледное лицо. Ей очень, очень хотелось солгать, я чувствовала это. Но что то внутри мешало. – Я обещала, что убью любого, на кого он покажет. Тебя, или кого то еще. Я хотела только, чтобы он отпустил нас с Отто, чтобы мы могли жить где то тихо. В спокойном месте, в Европе. Он обещал доставить нас туда. – Мне не нужна твоя Европа! – вдруг сорвался молчаливый Отто на крик. – Мой фюрер послал меня сюда за оружием! Мы можем проиграть войну без него, ресурсы на исходе! Вся нация напрягает все свои силы, чтобы… – он выдал какую то длинную фразу по немецки, а потом неожиданно спокойно закончил: – Я должен принести ему Оружие Возмездия. И оно там! Он повернулся к Храму. Моник с криком бросилась к нему и схватила за плечи, и тогда Отто, развернувшись, с силой ударил ее в лицо. Она упала, но когда немец посмотрел на Храм, в его лоб уперся ствол мушкета Дюпона. – Хватит! – сказал француз. – Не шевелись, или уж наверняка больше не увидишь своего фюрера. Джон, найдется, чем скрутить ему руки? А ты, Роб, займись любезной Моник. И проверь сначала рукав – там обычно что то есть. Я шагнула к лежащей Моник и сама обыскала ее – Роберту такое доверять нельзя. Пусть он и умеет шарить по чужим карманам, а все равно простодушен донельзя. Стилет, конечно… И где она их вечно берет? Я отшвырнула его в траву. Моник не шевелилась и все смотрела, как связывают ее Отто. Из разбитой губы стекла на подбородок крупная капля крови. – Свяжи ее, Роб! Так действительно будет лучше! Я осмотрелась. В гигантской паутине над нами можно было рассмотреть бегающих «молодых», как их называл Паук. Но такого, же гиганта я не заметила. Можно было надеяться, что он сторожил Храм в одиночку, потом я на всякий случай проведала Руди – а вдруг парень еще жив? Я видела людей, парализованных ядом змеи. Пока человек жив, он дышит. Я держала зеркальце у его губ и носа, но оно не запотело. – Мертв, – сразу определил подошедший Клод. – Смотрит прямо на солнце, а зрачки широкие. |
