— Милая Долорес! Я так ее люблю. Так восхищаюсь!

— Но ведь ваши симпатии и чаяния на стороне испанцев.

— Прежде всего я женщина. Мне по нраву то, что благородно. Конечно, я не разделяю ваших взглядов или, по крайней мере, всех ваших взглядов. Но должна признаться, дело, у которого такие защитники, может вызывать у честного противника только уважение.

— Ах, если бы все наши враги рассуждали как вы, Кармен! Войне быстро пришел бы конец. Знали бы вы, как мало мы просим, насколько незначительны, в сущности, наши требования!

Девушка, улыбнувшись, прервала Карлоса:

— Ну это, друг мой, политика… Давайте больше не говорить о ней, хорошо? Я, естественно, помню, что передо мной противник или, точнее, победитель, и он вправе распоряжаться всем и вся. Дом займут военные. Никто не сможет ни войти, ни выйти без разрешения. Все выходы станут охранять часовые… В общем я — военнопленная, и мне придется подчиняться обстоятельствам…

— Противник будет великодушен, — ответил полковник, в свою очередь улыбаясь.

— Тем более что мы сдаемся безоговорочно, полностью полагаясь на его благородство. Правда, хочу поставить одно условие: чтобы не снимали испанский флаг…

— Ваше желание для нас — приказ, хотя из-за этого жди неприятностей.

Девушка при этих словах протянула полковнику руку.

— Ладно, мой дорогой враг, возвращайтесь к своему генералу. А я пока все приготовлю. Хочется, чтобы в моем доме вам было, по крайней мере, удобно.

Полковник почтительно опустился на колено и медленно, почти благоговейно прикоснулся губами к ее руке.

— Благодарю за прием, дорогая Кармен. Благодарю за то, что после долгих лет разлуки вы все же вспомнили о друге, а ведь он считал, будто потерял вас навсегда… Одного слова хватило, чтобы исчезло разделявшее нас расстояние… И если меня убьют, я унесу с собой великое счастье быть вами любимым.

— Если вы погибнете, Карлос, то я тоже умру от горя!

Послышались цокот копыт и пофыркивание лошадей. Только тогда Карлос Вальенте вспомнил о людях, оставленных у дома. Солдаты терпеливо дожидались командира, удивляясь про себя, почему он ухлопал столько времени на выполнение столь простой задачи, как реквизиция жилья на территории противника.

Карлос, взволнованный, просветленный, счастливый, откланялся, не обратив внимания на полные ненависти взгляды мажордома, того, кто привел его в зал. Управляющий служил когда-то в соседнем имении — «Франсия». Карлос не узнал слугу: после начала военных действий тот отпустил пышную бороду.

У этого человека были те же обиды, предрассудки, взгляды, что и у дона Маноэля Агилара. Постепенно он стал доверенным лицом хозяина, преданным ему душой и телом.

Мажордом сразу узнал молодого полковника, и, как верный пес, все это время простоял под дверью.

«Так-так, — со злостью думал он. — Кажется, сеньорита сдается врагу! Дон Маноэль будет не прочь узнать, что его дочь не забыла прошлого… что она готова наслаждаться любовью с тем, кого полковник так отделал! Спокойно, голубки, спокойно! Не откладывая в долгий ящик, мы сообщим хозяину обо всем».

ГЛАВА 14

В поместье. — Доктор Серано. — Соперничество. — Масео. — Подозрительные действия. — Ночная вылазка. — Хижина негра. — Раненый. — Ужасный вид. — Что пчелы сделали с полковником волонтеров. — Факты, позволяющие договориться. — Предатель.