Если подобную силу продемонстрировали бы русские, Корасон мигом побежал бы в их посольство, прикрепил к бакийским флагштокам серп и молот и клялся бы русским в вечной дружбе.

Но с американцами можно и нужно вести себя по другому. Когда Америка или ее союзники применяли в конфликте силу, срочно собиралась сессия ООН. Люди со всех концов света призывали к ответу американских поджигателей войны. Как раз сегодня советский представитель указал на это Корасону:

– Станьте полноправным членом содружества стран Третьего мира, поддерживайте нас во всем, и вас никогда не уличат в преступлении. Это удел американцев и их союзников. Даже если вы развяжете кровавую бойню, мы найдем сотни две американских профессоров, которые поклянутся, что с вами обошлись несправедливо и вы ни в чем не виноваты. От нас все стерпят – не пикнут даже.

Советский представитель подчеркнул, что правительство, которое хочет чувствовать себя в безопасности, должно идти по пути репрессий. Только так можно поддержать уважение к себе. Коммунизм не терпит никакой критики. И еще – никаких свободных выборов.

Корасону не очень нравились русские, но как президент страны он не должен был считаться со своими чувствами. Надо идти на жертвы.

– Порвите все отношения с Америкой! – приказал Корасон.

– Что? – не понял майор Эстрада.

– Я говорю, прекратите все отношения с Америкой и пригласите ко мне советского посла.

– Я не знаю, как разрываются дипломатические отношения с другой страной.

– Мне что, все делать самому?

– Хорошо. Когда будем разрывать?

– Немедленно.

– Что нибудь еще?

Корасон покачал головой.

– Разорвать отношения со страной – дело нелегкое. Мне про это читали.

– Кто читал? – спросил Эстрада.

– Министр образования. Он читал.

– Это у него хорошо получается, – признал Эстрада.

Как то он видел, как министр образования читал перед аудиторией. Огромную книгу без картинок он прочитал за несколько часов. Эстрада однажды поинтересовался у одного образованного американца, за какое время тот прочитал бы такую книгу, и американец сказал, что за неделю. Да, что и говорить, Бакье повезло с министром образования.

– И вот еще что, – сказал Корасон. – Позаботься об этом человеке. – И он кивнул в сторону потрясенного доктора Джеймсона.

– Отвезти его к британскому консулу? – спросил Эстрада.

– Нет, – ответил Корасон.

– Понял, – сказал Эстрада и выпустил две пули из пистолета 44 го калибра прямо в синий блейзер.

– Не здесь, идиот! – заорал Корасон. – Если бы я хотел убить его здесь, то сделал бы это сам.

– Но вы попросили позаботиться о нем. И еще сказали – прекратить отношения с Америкой. И привезти сюда посла. Ничего себе. Мне что, разорваться?

– Любого другого, будь он так же глуп, как ты, Эстрада, я пристрелил бы уже давно.

– А меня не пристрелите, – спокойно заявил Эстрада, убирая в кобуру дымящийся пистолет.

– А почему, хотел бы я знать? – потребовал ответа Корасон. Ему было неприятно слышать такое.

– Потому что только я один не выстрелю вам в спину при случае.

Советский посол покрылся испариной. Он нервно потирал руки. Костюм на нем болтался, как на вешалке. Это был пожилой человек; раньше он работал консулом в Чили, Эквадоре, Перу и вот теперь служил на Бакье. Страны он оценивал по десятибалльной шкале. Десятка означала наибольшую вероятность быть убитым. Он не возражал жить во имя социализма, но не хотел за него умирать. Бакья находилась в районе двенадцати.

В Свердловске у него остались жена и трое детей.