Мы доказали под Москвой, Сталинградом и Эль-Аламейном, что мы — высшая раса в Европе, во всем мире! Восточные жидо-комиссары и западные плутократы будут сокрушены!.. Умереть в бою — значит стать бессмертным в памяти фатерланда!.. Нашему поколению будут завидовать потомки и через тысячу лет… Верный фюреру и фатерланду, храня верность воинской присяге…

Во имя народа и рейха!.. Чурайтесь безродных интеллектуалов марксистско-еврейской субстанции!.. От еврея одна вонь, а вонь отравляет воздух!.. Когда-нибудь наши враги скажут нам спасибо за то, что мы расправились с европейским еврейством!.. А если мы что-то и недоделали, то только по их вине!.. Так поклянемся же остаться немцами до конца!.. Хайль дер фюрер!..»

— Просто уши вянут! — заключил Виктор. — А вот идея! Ребята! Как бы нам наладить подслушивание разговоров Моделя по телефону!…

Нейлоновый купол парашюта запутался в кроне громадной арденнской сосны. Пилот «черной вдовы» — ночного истребителя, сбитого метким огнем 88-миллиметрового орудия, стоявшего на опушке леса близ Мейероде, висел в нескольких метрах от голого ствола сосны. Перерезать тугие стропы? Но он висит слишком высоко — до земли не меньше тридцати футов. Грохнешься, ноги переломаешь. В Арденнском лесу догорали обломки «черной вдовы» — «Пи-61», самого лучшего и мощного из американских истребителей, конструкции и фирмы Джона Нортропа… Кругом было тихо. Эскадрилья улетела обратно в Реймс. Лес замер в предвечерней тишине. Сверху сыпала ледяная морось. Похоже, что ночью прихватит мороз. Неужели ему суждено погибнуть в этом лесу? К утру он замерзнет — это как пить дать.

Он плотнее застегнул «молнию» коричневой кожаной куртки на меху. Чересчур легка куртка, не спасет она его. Дело, кажется, швах. До своих на самолете совсем недалеко, а пешком по вражьему тылу? Миль, пожалуй, пятьдесят по прямой. А тут горы, ущелья… Никогда не верил он, что такое может случиться с ним. Замерзнет, как индюшка в морозильнике! Будь они прокляты, эти Арденны! Черт бы побрал этот Сен-Вит, но разведка донесла, что в городке остановилась танковая колонна, а он разглядел при свете своих ракет, пока его не отогнали зенитным огнем, одни лишь развалины…

Что, если здесь, в лесу, появятся крауты? Он достал свой «смит-вессон» из кобуры, взвел курок и, покрутив в руках, сунул обратно в кобуру, но не застегнул ее. Он не знал еще, как поступит, если придут немцы. Неужели выход один — палить трассирующими, привлечь краутов, сдаться им в плен…

Промозглый ветер, гулявший под кронами мачтовых сосен, чуть покачивал его на стропах. А что, если раскачаться и как-нибудь ухватиться за ствол? Он начал раскачиваться, но наверху грозно затрещали сучья. Нет, брякнуться с такой высоты он не рискнет.

Виски! Ведь у него целая фляжка бурбонского! Быть может, гнали это виски из кукурузы его родного штата!.. Надо растянуть ее до утра…

На рассвете пилота «черной вдовы» сняли с сосны крестьяне из ближайшей деревни. Они заметили, что летчик спустился в лес. Не побоявшись полицейского часа, за нарушение которого им грозил расстрел, трое пожилых валлонцев с топорами и веревками всю ночь искали его в лесу. Но только после позднего январского рассвета заметил его один из валлонцев. Он висел, как привидение, весь запорошенный снегом. Самый крепкий из валлонцев разулся, скинул куртку и, рискуя сорваться, кое-как взобрался вверх по толстому стволу. Дальше все шло как по маслу. Валлонец-верхолаз бросил полуживому американцу веревку, подтянул его к дереву, обвязал веревкой ствол дерева и спустил летчика на веревке вниз, где его подхватили крепкие и надежные руки друзей.