Я обнаружила, что у нашего допотопного транспортного средства есть свои достоинства. Во-первых, мы запросто обгоняли «Запорожцы» и иногда даже старые «Москвичи», а один раз «сделали» какую-то японскую иномарку, еще более древнюю, чем наша «копеечка». Во-вторых, и главных, наш старенький автомобильчик оказался совершенно прозрачным для гаишников: они нас в упор не видели. Один раз Володя пересек сплошную линию прямо у поста ГАИ — и что же? Остановили не нас, а мирную «ауди», которая ехала вслед за нами и ничего не нарушала. Когда мы проезжали мимо молоденького постового с поросячьей младенческой мордочкой, который стоял, опираясь о капот патрульной машины и отставив бедро в сторону, как супермодель на презентации, и поигрывал жезлом, я не выдержала и показала ему язык.

Володя вел машину преувеличенно осторожно, как человек, долго не садившийся за руль, и мы двигались намного медленнее, чем я привыкла, но в такую погоду гнали только чокнутые на джипах или «бээмвушках». Я спросила у него, откуда он вытащил свою старушку, и выяснила, что она осталась от покойного отца, и он ездил на ней попеременно с братом. Но брат в последнее время разбогател, купил себе подержанный «опель», а древняя «копеечка» год стояла без движения, и только на прошлой неделе ее отремонтировали.

— А почему ты на ней не ездил раньше? — наивно поинтересовалась я.

— А зачем мне это было нужно, пока не появилась ты? — ответил он мне вопросом на вопрос.

Я на некоторое время замолкла; я пыталась прикинуть в уме, сколько стоит ремонт старого автомобильчика и по карману ли больничному врачу, со всеми его надбавками за вредность, заведование и дополнительные дежурства, разъезжать по городу на машине при современных ценах за бензин. Я не думаю, что Володя был завистлив — мне так не казалось — но я представила себе, какие муки он испытывал, когда красавец Эрик распахивал передо мной дверцу своей ухоженной, почти новой «шестерки»! А что уж говорить про его единственную встречу с Витей… Мой бывший супруг всегда был страстным автолюбителем — я смеялась, что на даче наших знакомых в Комарово, где сортир находился в дальнем глухом углу огромного участка, Виктор готов был ездить туда по нужде на четырех колесах. У него не было своего шофера; вождение доставляло ему огромное удовольствие, это было чуть ли не единственным его хобби (кроме меня), и я не сомневалась, что и в тот день, когда Синицын столкнулся с ним у меня дома, вылизанный до блеска темно-синий «мерс» стоял у моего парадного.

Как выяснилось, путь нам предстоял неблизкий; Володя показал мне Старицу в автомобильном атласе — оказывается, она находилась в Тверской губернии.

По счастью, нам недолго пришлось ехать по городу: на улицах Володя дергался так, как будто все машины стремились с ним столкнуться, а все пешеходы мечтали окончить свои дни под нашими колесами — а на трассе напряжение с него спало, и он уже мог, не отрываясь от дороги, разговаривать со мной. Изредка нас обгоняли стремительные иномарки, особенно наглые забрызгивали нас грязью, но сегодня меня это не возмущало, а только смешило, и мое настроение передавалось Володе.

Конечно, более мерзкой погоды для «пикника» трудно было придумать. Дождь был не сильный, но он шел, не переставая, практически всю дорогу; где-то на границе Московской области у нас вышли из строя «дворники» — перегрелся моторчик — и Володя остановился на обочине, пережидая: то ли дождь прекратится, то ли «дворники» снова заработают.