Вершилов немедленно распорядился — перелить две ампулы крови.
Как Зоя Ярославна и ожидала, Вареников не преминул исправно и обстоятельно доложить обо всем происшедшем главному врачу.
Главный врач, грузный, страдающий астмой толстяк, молча выслушал его, потом спросил:
— Я слышал, вы вроде бы друзьями в юности были?
— Не в юности, а в детстве, — уточнил Вареников. — И не друзьями вовсе, а соседями, жили в одном доме и соответственно учились в одной школе.
— А я слышал, что вы дружили, — не сдавался главный врач. Он питал симпатию к Вершилову и старался тщательно скрыть свое душевное неприятие Вареникова.
— Нет, — повторил Вареников. — Мы не были друзьями, а вообще-то, если хотите знать, Алексей Владиславович, люди — продукт ненадежный, скоропортящийся, и потому у меня такое правило: с некоторыми старыми знакомыми поступать так же, как с переродившимися и отжившими растениями, — безжалостно отрезать их и забывать, что они были и росли.
Он полагал, Алексей Владиславович одобрит это его, казавшееся ему умным и тонким, изречение, но Алексей Владиславович только молча, задумчиво глянул на него, ничего не сказал. Так Вареникову и не довелось понять, понравились ли главному врачу его слова и наложит ли он взыскание на Вершилова за его самовольство.
Инерция делания зла бывшему своему другу толкала его на самые неожиданные поступки.
Он знал, что Вершилов живет в тесной двухкомнатной квартирке с женой и с младшей дочерью-студенткой. Вареников с беспокойством подумал:
«Неужели Витьке дадут новую квартиру?»
Он знал, начальство ценило Вершилова, отдавая должное его искреннему отношению к работе, его знаниям, безотказному и деятельному характеру. Кроме того, Вершилов уже около семи лет стоял в очереди на получение новой квартиры.
И вот перед Новым годом ему предоставили отличную трехкомнатную квартиру, с огромной лоджией, в кирпичном доме, и район хороший, в черте старой Москвы, в Сокольниках.
Все в отделении радовались за Вершилова: наконец-то будет жить как человек! Со всех сторон сыпались советы, как лучше обставить комнаты, где купить занавески, где книжные полки, как практичнее использовать лоджию.
Вершилов смеялся:
— Да у меня и денег-то таких нет, чтобы обставить все три комнаты.
— Вы хоть одну обставьте, — сказала Зоя Ярославна. — Свой кабинет, чтобы вам удобно было там работать…
Ей было тоже кое-что известно о личной жизни Вершилова, но, в отличие от Вареникова, она искренне жалела его.
Вареников с трудом скрывал досаду: все-таки сумел Витька добиться своего! Выстоял свою очередь!
Прошло совсем немного времени — и Вареников возликовал: Вершилов отказался от квартиры.
— Я могу подождать, — сказал. — Надо мной не каплет; а вот Самсонову жить негде, к тому же у него маленький ребенок…
Самсонов, молодой врач, угрюмый и длинный, словно столб на дороге, никак не мог поверить своему счастью.
— Вы серьезно, Виктор Сергеевич? — не уставал он спрашивать, и Вершилов каждый раз терпеливо отвечал:
— Совершенно серьезно.
Самсонов тоже стоял в очереди, но, во-первых, он работал в отделении всего шесть лет, во-вторых, он полагал, что сперва удовлетворят заведующего отделением и всех тех, кто стоял раньше его.
И вдруг, нежданно-негаданно…
Клавдия Петровна сказала:
— Вы поистине родились в рубашке, Федор Кузьмич, правда, надо еще заиметь такого вот завотделением, как наш Виктор Сергеевич. Это тоже особого рода счастье.
— Он просто — человек и понял, что мне жить негде, — произнес доктор Самсонов. |