Виктор засмеялся. Можно подумать, что она намного старше Аси, а ведь на самом деле их разделяет года два с половиной, не больше.

— Твои родители и даже Ася — все трое легли мне на душу, — сказала Лера. — Поверь, в полном смысле слова. Они очаровательны, каждый по-своему.

Глаза ее глядели на него прямым, открытым взглядом. Она знала, он хочет ей верить и потому охотно поверит каждому слову. И он поверил, успокоился, повеселел.

Под Новый год сыграли свадьбу. Свадьбу решили устроить в Черкизове, у родителей Леры, там было много просторней. Лера выглядела очень мило в нежно-розовом крепдешиновом платье, на плечах палевый газовый шарф.

Лерины родители радовались, зять был им по душе. Толстый, благодушный Лерин папа смеялся — золотые коронки так и сияли в его широком губастом рту.

— Какого зятька мы себе оторвали, что скажете?

Его друзья дружно кричали:

— Горько, горько!..

Виктору все они казались на одно лицо, упитанные, краснощекие, с громкими, уверенными голосами. Их жены были нарядно одеты, на плечах чернобурки, руки в кольцах, в браслетах.

Все эти друзья работали с Лериным папой в одной артели, выпускали какие-то полушерстяные рейтузы и фуфайки.

Они много и жадно ели, то и дело поднимали бокалы, чокались, пили здоровье кого-то, известного только им, и время от времени кричали «горько».

— Все как один противные, — шепнула Виктору Ася.

По правде говоря, Виктор думал точно так же, но не захотел признаться Асе.

— Еще чего придумала! Тебе все противны!

— Нет не все, — возразила Ася.

Он критически оглядел ее серое, вискозное платье с белыми пуговицами.

— Неужели не могла понаряднее одеться?

— Значит, не могла, — отрезала Ася. — Все думала, что нацепить — чернобурку или соболью пелерину, никак не могла решить…

Впрочем, позднее она сжалилась над братом, даже села рядом с Лерой, стала о чем-то дружелюбно беседовать с нею.

Виктор поймал мамин беспокойный взгляд: что там наша Ася придумала, не наговорит ли чего-нибудь такого Лере? Потом мама успокаивающе подмигнула ему, и он тоже успокоился. Все будет хорошо, мама не даст Леру в обиду, а сестренка постарается ради него соблюсти приличия.

Первое время молодые жили вместе с родителями Виктора.

У них были две смежные комнаты в большой коммунальной квартире, Виктор с Асей жил раньше в проходной, теперь родители вместе с Асей поселились в проходной, а Виктору с женой отдали большую, более удобную комнату.

Поначалу Виктору было как-то неудобно стеснять родителей, они же совсем еще не старые, почему им надо тесниться, жить вместе с дочкой в одной маленькой комнате, жертвовать своими удобствами ради сына и его жены? Почему мама подарила Лере отрез шифона, который, он знал, нравится ей самой, она мечтала сшить себе из него выходное платье? Почему мама оберегала Леру, сама готовила, ходила по магазинам, ведь мама работала бухгалтером, а Лера ничего не делала, только все собиралась куда-то поступить учиться, все никак не могла выбрать, куда именно, в какое учебное заведение. Почему родители решили обедать и завтракать в своей комнате, а не в большей, где жили Виктор с Лерой?

Как-то Виктор пришел домой, увидел — перестановка: обеденный стол и стулья перенесены в комнату родителей.

— Придумали, — сказал он. — У вас и без того теснотища.

— И я так говорила, — вмешалась Ася. — Да разве меня послушают?

— В тесноте, да не в обиде, — изрек отец пребанальную фразу.

Он вообще любил повторять общеизвестные истины, цитировать доступные каждому поговорки.