Мама открыла глаза. Сощурилась, потом чуть приподнялась на постели.

— Витюшка? Ты? Неужели?

Он приблизился к ней, она протянула ему руку, и он с болью осознал, какой тонкой, почти невесомой стала мамина ладонь.

— Мама, — сказал он, — мамочка…

Легко, кончиками пальцев она коснулась его головы, провела по его лицу, по руке.

— Это ты, — прошептала, — Витюшка…

Вошла Ася, сердито сказала:

— Так и знала. Ты ее разбудил?

Вершилов не успел ответить, мама сказала:

— Нет, я уже не спала…

Ася накапала что-то в рюмочку, поднесла маме:

— Выпей, мама, слышишь?

Мама улыбнулась:

— Она еще командует…

Потом выпила лекарство, поморщилась:

— Жутко горько…

— Зато полезно, — сказала Ася.

Внезапно мамино лицо скривилось, словно от боли.

Ася метнулась к ней.

— Что? Что с тобой, мамочка?

Мама ответила, должно быть стараясь преодолеть себя:

— Нет, ничего…

Лицо ее снова скривилось.

Ася быстро накапала в рюмочку уже другое лекарство, дала маме, но мама откинула голову. На лице застыла страдальческая гримаса.

— Что у тебя болит, мама? — спросил Вершилов. — Скажи мне!

Она с видимым усилием подняла руку, показала на сердце.

— Вот здесь…

— Сейчас будет легче, — сказала Ася.

— Давай вызовем неотложку, — сказал Вершилов.

Ася покачала головой.

— Ни к чему…

— А все-таки, — настаивал он. — Я позвоню..

Вышел в коридор, соседка стояла у телефона, закатывая глаза, верещала в трубку:

— Серьезно? Нет, в самом деле? А я не знала. Теперь буду знать…

«Что можно поделать? — думал Вершилов, стоя напротив соседки. — Ведь мое горе — это мое горе, а какое дело, скажем, ей, этой пустышке, которую не интересует ни мама, ни я, ни Ася? Но ведь когда-нибудь придет и ее срок, обязательно придет, может быть, она вспомнит, как когда-то трепалась по телефону в то время, как за стеной случилось несчастье у кого-то чужого и ей плевать было на всех на нас…»

Соседка все говорила, не глядя на Вершилова, как бы не замечая его.

«Впрочем, — продолжал он думать дальше. — Чего это я деликатничаю? Почему не скажу прямо: а ну, хватит! Дайте позвонить врачу! Человек в тяжелом состоянии, а вы треплетесь без зазрения совести…»

Он хотел было вырвать трубку, но женщина, уже догадавшись, сама положила трубку.

Неотложка приехала спустя минут сорок. Молодой врач, с виду студент, но, очевидно, подражавший кому-то более старшему, солидно хмурился, басил, пощипывая невидимые усы. Сделал маме укол, предварительно выслушав сердце, озабоченно сказал:

— На мой взгляд, у нее организуется новый инфаркт, еще более обширный…

— Вы в этом уверены? — спросил Вершилов.

Врач пожал плечами.

— Вы, собственно, кем приходитесь больной?

— Я ее сын.

Подошла Ася, сказала тихо:

— Он, кстати, сам врач.

Молодой доктор оживился:

— Коллега? Тоже на «скорой»?

— Нет, я больничный врач, терапевт-кардиолог.

— Тогда я думаю, вы сами понимаете: надо быть ко всему готовым.

— Понимаю, — сказал Вершилов.

— Она заснула, — сказала Ася.