— Что не дает покоя моей дочери?

— Не знаю, — жалобно ответила Жаннета. — Она лишь видится мне, но я чувствую, что нет ей счастья.

— Нет чего? Счастья?

Катрине было чуждо это понятие.

«До чего пустое и несерьезное слово. Им утешаются только бедняки да неудачники. С его по­мощью короли и епископы держат в узде своих крестьян и рабов».

— Нет ей счастья, — повторила девушка и добавила шепотом: — И мне тоже нет. Приемная ма­тушка, отпустите из комнаты!

— Ты не готова.

— Готова! Умоляю! Готова! — Жаннета бросилась на колени, обхватив ноги Катрины. — Я здесь с ума схожу!

Жрица положила руку девушке на макушку и с силой откинула ее голову назад.

— Терпение. Уже скоро. Скоро ты обретешь крылья и станешь летать вместе с Пандионой. — Она улыбнулась птице, та прокричала в ответ.

Юная ведьма не дождалась своего часа. Четыре месяца спустя Катрине доложили, что пленница подкупила слугу и вот уже три полнолуния подряд убегает в лес общаться с духами: часами напролет танцует голой, а потом незаметно проскальзывает в свою комнату.

Ярость ведьмы могла сравниться лишь с ее тревогой в тот день, когда в замок с привычным визитом явился епископ из Тулузы и, пребывая в большом волнении, попросил о встрече, дабы поговорить «о различных пренеприятнейших обвинениях в адрес вашего двора».

Дорога из города в соседнюю виноградную долину проходила через владения Каоров. Похоже, какие-то путники, заночевав в лесу, увидели, как Жаннета танцует во славу Богини, и сообщили об этом своему священнику. Поползли слухи. В городе, как в старые времена, Каоров снова стали называть ведьмами.

Часть священников знала правду о Каорах и Деверо, часть — нет. Каждому поколению фран­цузских ведьм и колдунов приходилось улаживать отношения с церковью любыми возможными средствами. Катрине достался отчаянно добродетельный христианин, который всем сердцем поддерживал полыхавшие в Европе очистительные костры.

— Не сомневаюсь, что вы, мадам, понимаете мое беспокойство, — говорил ей епископ во время прогулки по великолепному розарию, в земле которого покоился прах Изабо, а прямо на ее останках росла лилия, символ дома Каоров. — Ведь эта мерзость нашла укрытие в вашем доме. Вы пригрели змею на своей собственной, с позволения сказать, груди. — Он покраснел.

— С позволения сказать, бастард моего мужа — это моя забота.

Пожилой священник предостерегающе поднял палец.

— Душа всякого христианина есть забота церкви Божьей, дочь моя.

В итоге Катрина уступила, хотя страшно разозлилась. Она лично обвинила Жаннету в ведовстве, заявив, что видела, как та летает на метле. Когда епископская охрана вытаскивала визжащую девушку из башни, здесь уже и в помине не было ничего, что могло бы навести на мысль о колдовстве: на стене полупустой комнаты висело распятие, рядом стояла фигурка Мадонны. Из замка к тому времени исчезли и личный алтарь жрицы, и все кровавые пятна, оставшиеся после многочисленных жертвоприношений.

Пандиона тоже пропала. Она объявилась лишь в день, когда Жаннету вывели во двор Тулузского собора и привязали к столбу. Птица кружила в дымных потоках горячего воздуха, глядя, как надежды Катрины снова превращаются в пепел.

3

МЕРТВАЯ ЛУНА

Веселиться повод есть —

Враг отведал нашу месть.

Смерть повсюду разнесло

Соколиное крыло.

Стон врага для нас услада,

Информация для правообладателей