|
.. Итак, я могу записать: вы признаете, что работали на русских? -- Да. -- Назовите имена тех, кто может поручиться за вас в Москве. Исаев ощутил физически, как англичанин его ударил: кого он может назвать? Кого? Постышева? Блюхера? Каменева? Кедрова? Уншлихта? Артузова? Берзина? Кого?! -- Я считаю это нецелесообразным. -- Могу поинтересоваться: отчего? -- На этот вопрос отвечать не стану. -- Как нам сообщить русским ваше имя? -- А вы дайте им те имена, которые называли господа, 'вызванные вами для опознания... -- Хорошо, -- и Макгрегор протянул Штирлицу свое вечное перо. -- Пожалуйста, убедитесь в правильности ваших ответов и подпишите каждый. Убедившись в том, что его ответы записаны верно -- полное отрицание всего и вся, -- Максим Максимович подписал каждый свой ответ. Макгрегор спрятал бумагу в портфель, откланялся и, уже открыв дверь комнаты-камеры, задумчиво спросил: -- -- А если бы вам не постелили одеяло с клеймом "Куйбышева", вы бы заговорили по-русски? И, не дождавшись ответа, вышел. Ночью Исаев уснуть не мог, заново анализировал всю беседу с этим придыхающим Макгрегором, то и дело возвращался к странному поведению Риббе -- живой мертвец, что с ним сделали; потом от Пимезова перебросился памятью к последнему дню во Владивостоке, когда Ванюшин привел его к своему лакею Миньке, тот еще в доме ванюшинских родителей, при рабстве, был "мальчиком", и услыхал слова его квартиранта, приват-доцента Шамеса, словно это не четверть века назад было, а только что,/ в этой странной деревянной комнате... Маленький, с пушкинскими баками Шамес тогда жарко вещал ему, Исаеву, и Ванюшину: "Если вы сможете зафиксировать электромагнитные волны, исходящие из мозга только что умершего, они будут такими же, как у живого. Они исчезнут лишь на третий день, когда -- по нашему христианскому присказу -- душа уйдет из тела... Да, да, я верующий, выкрест, хоть и говорят, мол, жид крещеный, что конь леченый... Поймите, и первый, и второй день покойник фиксирует все происходящее вокруг него! Я еще не ответил себе: организуется ли это слышимое в ужас там, в таинственном, распадающемся мозгу покойника? Ведь в" самом деле выходит не душа, а энергия, мощь разума человеческого... Энергия не исчезает -- в этом я согласен с марксистами. Но если она не исчезает, значит, разум бесконечен, а человек духовно бессмертен? Покойник и после смерти оставляет здесь свои электромагнитные вол-, ны, и если я проживу еще несколько лет и Россия не сожрет самое себя, я сконструирую аппарат, который запишет речи Нерона, плач Ярославны и невысказанные, то есть истинные, мысли Макиавелли... Не смейтесь! (Я действительно смеялся, вспомнил Исаев, я хохотал тогда.) Не зря говорят: "идеи носятся в воздухе!" Стоит только настроиться на них, и тогда высший разум мира войдет в вас, и вы станете новым пророком, и вас распнут продажные торговцы, и все начнется сначала. |
