|
-- Евреи не годятся, -- внимательно выслушав его, заметил Берия. Попросил рассказать о каждом подробнее; слушал вбирающе, замерев. -- А вот эта твоя Тимашук... Она кардиолог? -- По-моему, сидит на электрокардиограммах. -- Годится... Кто ее вербовал? -- Абакумовцы. -- Прекрасно. Подведи к ней кого-нибудь из непосаженных еще абакумовских парней, и пусть они поработают с ней, пусть подскажут, как написать письмо в МГБ, что в Кремлевке действует банда врачей-убийц, еврейский заговор против членов Политбюро, а в основном против товарища Сталина. Берия заметил, как Комуров, обычно краснолицый, побледнел, понизил голос: -- Кого называть? Поименно? Или вообще? -- Кто тебя в Кремлевке лечит? -- Постоянно -- Коган... Горло ведет Преображенский... Егоров консультирует... Берия поморщился: -- Нужны евреи. Коган, его брат, мой доктор -- Фельдман, брат Михоэлса профессор Вовси, профессор Зеленин, тоже еврей, кстати... Но -- тебя нет во всем этом. Ты -- человек-невидимка. Недреманное всевидящее око. Донесение этой самой Тимашук должно попасть в руки Рюмина... Твои люди, имеющие на него влияние, помогут ему сочинить письмо Сталину... Мне -- ни в коем случае. Только копия... Срок даю минимальный. Как себя ведет министр Игнатьев в последние дни? Комуров усмехнулся: -- Хоть и болен, но пообещал научить всех нас работать без белых перчаток... -- Это в связи с чем? -- Лозовский, Перец Маркиш, Бергельсон, Фефер, словом, Еврейский антифашистский комитет... -- Верно, -- Берия кивнул, -- Хозяин торопит, да и костоломам не терпится вкусить дымной кровушки... Через неделю все члены Антифашистского комитета во главе с членом ЦК Лозовским были расстреляны без суда; стихотворение Квитко "Анна Ванна, наш отряд хочет видеть поросят", напечатанное во всех школьных хрестоматиях, было предписано заклеить куском белой бумаги, зачеркнув предварительно строки тушью. Через три дня Сталин согласился принять врачей из Санупра Кремля; профессор Виноградов (Вовси более к Вождю не подпускали) сказал то, что ему порекомендовал "старый друг", личный агент Берия (из его "золотого фонда"): "Товарищ Сталин, я не вижу особых отклонений от нормы, но вам необходим длительный отдых, по крайней мере два-три месяца". Сталин прореагировал на эту рекомендацию спокойно (в кругу друзей называл Виноградова "куци-куц" -- у профессора была такая постоянная присказка), сказал об этом Берия, заметив, что, видимо, поживет на Рице; начал собираться в дорогу. |
