|
Я небогат, я еще до сих пор не расплатился за свою контору. Если суд и разрешит вам получить известную сумму в счет ваших будущих благ, то лишь после того, как признает в вас графа Шабера, награжденного большим офицерским крестом Почетного легиона. - Ах да, я и забыл, что награжден большим офицерским крестом! - простодушно воскликнул Шабер. - Ну-с, а до того, - продолжал Дервиль, - нам придется вести тяжбу, платить адвокатам, получать и оплачивать решения суда, подмазывать судебных приставов, да и жить к тому же надо. Одни только предварительные расходы составят двенадцать--пятнадцать тысяч франков. У меня их нет, я буквально изнемогаю под тяжестью чудовищных процентов, которые выплачиваю лицу, ссудившему мне деньги на приобретение конторы. А вы? Где вы возьмете такую сумму? Крупные слезы выступили на потухших глазах несчастного солдата и медленно скатились по его морщинистым щекам. Перед картиной этих трудностей он почувствовал все свое бессилие. Общество и правосудие душили его, как мучительный кошмар. - Я припаду, - сказал старик, - к подножью Вандомской колонны, я крикну во весь голос: "Я - полковник Шабер! Тот самый Шабер, который сражался под Эйлау!" Бронза и та меня признает[349]. - Вас тут же упекут в Шарантон. При этом страшном упоминании воодушевление старого воина упало. - А может быть, стоит попытать счастья в военном министерстве? - Это в канцеляриях-то? - возразил Дервиль. - Что ж, подите, но непременно имейте на руках составленный по всей форме документ, объявляющий недействительным акт о вашей кончине. Нынешние чиновники рады смести с лица земли приверженцев императора. Полковник не произнес ни слова, с минуту он стоял не шевелясь, глядя перед собой невидящими глазами, охваченный беспредельным отчаянием. Воинский судебный устав прост, он не знает никакой волокиты, он ведет к решениям крутым, но почти всегда справедливым. Шабер знал только это правосудие. Узрев перед собой лабиринт всяческих трудностей, куда ему предстояло вступить, взвесив, каких расходов потребуют эти странствия, старый солдат почувствовал, что той его силе, которая присуща лишь человеку и зовется волей, нанесен смертельный удар. Он понял, что для него немыслимо таскаться по судам, что в тысячу раз ему легче остаться бедняком, нищим, поступить простым кавалеристом в какой-нибудь полк, если только его туда примут. Физические и моральные страдания уже поразили его тело в самых чувствительных его органах. Его подтачивал один из тех недугов, для которых медицина не нашла еще имени, они не имеют постоянного очага и гнездятся в нервной системе, являющейся, повидимому, самым уязвимым местом нашего организма; эту болезнь можно бы назвать "сплином несчастия". |
