|
Отсюда можно сделать такой вывод: когда южанин умеет сочетать в себе пронырство северянина и дерзость уроженцев Залуарья, он в своем роде совершенство и никому не сдаст своих позиций. Таким образом, Эжен не мог бы долго оставаться под обстрелом батарей Вотрена, не зная, кто ему Вотрен - друг или недруг. Временами ему казалось, что эта странная личность читает у него в душе и прозревает его страсти, а между тем у самого Вотрена все замкнуто так крепко, точно он обладает невозмутимой глубиной сфинкса, который знает, видит все, но ничего не говорит. Теперь, с полным карманом денег, Эжен взбунтовался. - Будьте любезны подождать, - сказал он, видя, что Вотрен уже встал и допивает кофе, собираясь уходить. - Зачем? - спросил этот сорокалетний мужчина, надевая широкополую шляпу и взяв железную палку, которою он часто делал "мельницу", доказывая, что не побоится нападения хотя бы и четырех грабителей. - Я отдам вам долг, - ответил Растиньяк, спешно развязывая один мешочек и отсчитывая сто сорок франков для хозяйки. - Жалеть мешка - не иметь дружка, - сказал он г-же Воке. - Мы в расчете до Сильвестрова дня[91]. Разменяйте мне сто су. - Жалеть дружка - не иметь мешка, повторил Пуаре, глядя на Вотрена. - Вот ваши двадцать су, - сказал Растиньяк, протягивая монету сфинксу в парике. - Можно подумать, что вы боитесь быть мне обязанным хоть чем-нибудь! - воскликнул Вотрен, проникая своим всевидящим взглядом в душу молодого человека и награждая его иронической диогеновской усмешкой, уже не раз злившей Растиньяка. - Пожалуй... да, - ответил студент, держа в руке свои мешочки и собираясь итти к себе наверх. Вотрен пошел к двери в гостиную, а студент намеревался пройти в дверь, ведущую на площадку перед лестницей. - А знаете ли, маркиз де Растиньякорама, то, что вы мне сказали, не совсем учтиво, - заметил Вотрен, плашмя ударив палкой по двери в гостиную, и подошел к студенту, смотревшему на него холодным взглядом. Растиньяк затворил дверь в столовую и повел Вотрена на площадку лестницы, отделявшую столовую от кухни, где была дверь в сад, а над ней низкое продолговатое окошко с решеткой из железных прутьев. В это время Сильвия выскочила из кухни, и студент при ней сказал Вотрену: "Господин Вотрен, во-первых, я не маркиз, а во-вторых, меня зовут не Растиньякорама". - Они будут драться, - сказала равнодушно мадмуазель Мишоно. - Будут драться, - повторил Пуаре. - О нет, - ответила г-жа Воке, поглаживая рукой стопку золотых монет. - Но они уже идут под липы, - воскликнула мадмуазель Викторина, встав с места, чтобы посмотреть в сад. - Бедный молодой человек, ведь он прав! - Пойдем, милочка, наверх, нас это не касается, - обратилась к ней г-жа Кутюр. Госпожа Кутюр и Викторина встали, чтобы уйти, но на пороге двери им преградила путь толстуха Сильвия. |
