Глава 23

Если бы только Хелла могла знать, что будет. Честно говоря, ей хочется убежать, потому что молчание неподвижных детей даже страшнее, чем те звуки, которые они издавали за едой. Намного страшнее. Они как статуи из плоти и крови или ожившие картины, вот только жуткие. У Хеллы такое чувство, что они чего-то ждут. Стол начинает мягко вибрировать, но еда остаётся. Вибрация, похоже, что-то делает с руками детей, потому что они загораются мшисто-зелёным цветом, как будто подсвеченные снизу лампой.

– Что теперь будет? – испуганно повторяет Серж.

Тела детей сотрясаются конвульсиями, но выражение их лиц не меняется. Они, кажется, не осознают, что с ними происходит, они ничегошеньки не чувствуют. Затем всё прекращается так же неожиданно, как началось. Их руки снова выглядят нормально, и дети снова набрасываются на еду. Еда восполняется так же быстро, как они её заглатывают.

Однако это ещё не конец, поскольку отель оживает и содрогается.

– Землетрясение, – вскрикивает Вилли.

Пытаясь сохранить равновесие, Хелла говорит:

– Это невозможно, мы же висим в воздухе.

– Воздухотрясение тогда, – не сдается он.

Вокруг них со всех сторон раздаются резкие звуки: скрипы и шуршание, щелчки и царапанье. Это оглушает, однако дети за столом ничуть не смущаются, они просто продолжают есть. Хеллу трясёт, как в барабане стиральной машины. Ещё немного, и её вырвет, несмотря на то что в желудке у неё пусто, как в свинье-копилке Сержа.

– Смотрите, там, в окне, – указывает Серж. – Там что, комната пристраивается к отелю?

Мэгги падает на попу.

– Мне плевать, я хочу, чтобы это прекратилось.

Тут Хелла видит, что окно превращается в дверь, а окно рядом быстро закладывается кирпичом. Кирпичи кладутся один за другим какой-то невидимой силой и скоро закрывают весь проём. Затем исчезает оконная рама. На противоположной стороне, которая вообще-то снаружи отеля, происходит то же самое. Появляются стены, некоторые сразу с окнами. Гром прекращается, и снова вторгается звук чавкающих детей.

Когда к Хелле возвращается дар речи, она говорит:

– Как будто отель забрал у этих детей энергию или что-то такое и из неё построил комнату.

– Это даже не самая безумная из твоих теорий, – замечает Энди.

Мэгги выглядит встревоженной.

– Отель ест энергию детей? И с нами он это проделывал?

Вилли мрачно улыбается:

– Может быть, только мы, само собой, этого не помним.

– Я думаю, мы успели вовремя удрать. – Хелле хочется в это верить, но, разумеется, она не уверена.

Вдруг в только что пристроенной комнате зажигается свет. Хелле любопытно, как эта комната выглядит, но всё-таки она не осмеливается пойти и посмотреть. Что, если она не сможет вернуться обратно?

– Мы идём? Я думаю, что эти дети стрёмные и грязные, – предлагает Мэгги, задрав нос.

Вилли вздыхает.

– Я думаю, что, если мы когда-нибудь выберемся отсюда, я никогда больше не буду столько есть. Я сяду на диету.

– А мне ужасно их жалко, – говорит Хелла.

Энди кивает.

– И мне тоже, но мы не можем им помочь. Я не знаю даже, с чего начать. Они нас просто не слышат.

– Чудно, однако, – слегка удивляется Хелла. – Вы ведь слышали меня, когда я пыталась оттащить вас от стола.

– В нашем случае всё было не так запущено, – говорит Энди. – Эти дети, наверное, пробыли тут годы и столетия.

– Окей, пойдемте, – зовет их Вилли. – Я согласен с Мэгги. Я чрезвычайно голоден, но при этом не смог бы есть, насмотревшись на это.

Они собираются выйти, но тут дверь недавно построенной комнаты открывается.

Ребята задерживают дыхание.