Рэнсом кивнул с таким видом, словно она подтвердила его предположения.

– Только одно: насколько я помню, мушкетеров было четверо… – Он достал блокнот. – Как их зовут?

– Одного из них точно звали Портос, – пошутила Лаура, но детектив – ее приятель и собутыльник еще со времен учебы в колледже – вдруг сделался серьезен, и она почувствовала легкое беспокойство. – Эти трое не могут иметь ничего общего с тем типом, которого ты упоминал. С Чибом… Кэллоуэем, кажется?.. – возразила она.

– Значит, у тебя нет никаких причин не назвать мне их имена.

– Они – потенциальные клиенты, Рэнсом, а это значит, что я просто не имею права ничего тебе сообщать. Профессиональная этика.

– Господи, Лаура, ты же не священник и не психоаналитик… – Рэнсом тяжело вздохнул. – Не забывай, я – полицейский, и если я захочу, то могу остановить их на улице и потребовать документы. Могу даже отвезти их в участок… – Он сделал небольшую паузу, давая Лауре возможность переварить услышанное. – Скорее всего, ты права, и эти трое действительно не имеют никакого отношения к Чибу Кэллоуэю. Именно поэтому я и стараюсь действовать как можно деликатнее. Если ты назовешь мне их имена, я сумею проверить твоих мушкетеров так, что они ничего не узнают. Ведь это лучше, чем действовать официальным путем, не так ли?

Лаура немного подумала.

– Пожалуй… – в конце концов согласилась она, и Рэнсом ободряюще улыбнулся.

– Значит, мы договорились? – уточнил он. – Никому ни слова, о'кей?..

Лаура кивнула, и детектив снова поднял блокнот и взял на изготовку карандаш.

– Да, кстати, как ты поживаешь?.. – как можно непринужденнее спросил он, стараясь рассеять последние сомнения Лауры.

6

Гиссинг, казалось, вовсе не спешил делиться с ними своими планами. Он раскручивал в бокале свое виски, подносил его к носу, словно не решаясь сделать первый ароматный глоток. Майк пить не хотел – для него было еще слишком рано, а Аллану и вовсе предстояло возвращаться в офис (на аукцион он сорвался под предлогом встречи с клиентом). Сейчас он размешивал в чашке горячий капучино и то поглядывал на часы, то проверял сообщения на своем мобильнике.

– Итак? – сказал Майк уже в третий или в четвертый раз. Сам он выбрал двойной эспрессо, к которому полагалось крошечное миндальное печенье. Пирожное он, впрочем, отложил в сторону. В «Вечерней звезде» было почти пусто, только за дальним столиком сидели две женщины, которые, по‑видимому, еще с утра отправились по магазинам и теперь решили передохнуть. Пакеты с покупками лежали под стульями. Из колонок доносилась чуть слышная электронная музыка.

Гиссинг взял Майково печенье и, обмакнув в виски, стал неторопливо посасывать. Его глаза под нависшими бровями лукаво поблескивали.

– Мне, кажется, пора возвращаться, – проговорил Аллан, ерзая на сиденье.

Они сидели в той же кабинке, что и в прошлый раз; официантка тоже была прежней, но она их, похоже, не узнала.

Гиссинг понял намек.

– На самом деле все очень просто, – проговорил он, слегка понизив голос; при этом у него изо рта вылетело несколько крошек печенья. – Если хочешь, Аллан, можешь идти, а я пока расскажу Майку, как украсть картины без особого труда, ровным счетом ничем не рискуя.

Аллан, по‑видимому, решил, что может задержаться еще на несколько минут. Профессор доел печенье, поднес бокал к губам и выпил, с наслаждением причмокнув.

– Мы слушаем, – напомнил Майк.