«Ангелочек» заходила по комнате. Будто затрепыхала отросшими крылышками. Видимо, нелегко ей сообщать фамилию человека, на которого с необыкновенной легкостью она поменяла любовника.

Кажется, мне знакома эта фамилия!

Вспомнилось с каким восторгом Ленка рассматривала многочисленные картины, развешанные по стенам особняка, с каким интересом спрашивала: подлинники или копии?

– Можешь не отвечать… Крымов?

– Да, ты не ощибся, – вызывающе вздернула она округлый подбородок. Так вызывающе, что мне нестерпимо захотелось отвесить полновесную пощечину. – Крымов Вениамин Геннадиевич!

– Толстый, рыхлый.сопливый, круглый, будто арбуз с хилым хвостиком, – злобно перечислил я «достоинства» жениха. – Неужели не могла найти… мужчину?

– Не злись и не осуждай меня, – улыбнувщись при упоминании «хилого хвостика», тихо и жалобно попросила Ленка. – Рыба ищет, где глубже, человек – где лучше – старая истина… Давай поговорим откровенно?

Я молча кивнул. Переубеждать не было ни желания, ни сил. К тому же знал – бесполезно: решение принято, а Ленка – упряма до твердолобости, ни за что не отступит. Пусть говорит.

– Кто ты такой? Человек, приговоренный своей профессией к смерти. Рано или поздно тебя подстрелят, подколят ножом, оглушат дубинкой… Выйду за тебя – пойдут дети. В перспективе я – вдова, они – сироты. С чем останусь? С мизерной компенсацией за утерю кормильца?… А я ведь ещё молода, мне жить хочется, а не прозябать…

Можно как угодно расценивать сказанное Леной, негодовать и осуждать её, но нельзя не понимать – в чем то она права.

– Спасибо за честность…

– А я всегда стараюсь быть такой, – с милой гордостью промолвила мля любовница – теперь уже – бывшая. – Ушло и никогда не возвратится время слезливых сентиментальностей, пришла пора жестокой реальности… Признаюсь, как мужик, ты мне подходишь больще, чем Крымов…

Значит, Венька уже добился свего! Отлично, дружище, хвалю за мужскую доблесть и хватку! Представил себе пыхтящего, исходящего потом толстяка, забравшегося на мою подружку, и сделалось до тошноты противно.

Если отбросить богатство и блестящую будущность, что она нашла в Веньке? Вместо мускулистого живота – пузырь, набитый дерьмо. Хлипкий, слабосильный. Единственное достоинство – говорливость. Впрочем, после пары рюмок я тоже становлюсь весельчаком.

Во мне бурлило оскорбленное самолюбие.

Венька никакой не мужик – несуразное сочленение двух шаров: большого – туловища и маленького – головы. Сочленение неустойчивое, ибо маленький «шар» нередко мелко подрагивает, будто готовится скатиться с большого и отправиться в самостоятельное «плавание».

Я почти не слушал Ленку, выхватывал из её монолога только отдельные куски. Возбуждающие и успокоительные одновременно.

– … спасибо тебе за любовь и заботу, – увлеченно щебетала изменница. – Никогда не забуду дней и ночей, которые мы провели вместе…

Я насмешливо похлопал ладонью по дивану, наглядно показывая, где именно проводили время. Лена покраснела и перескочила на другую тему.

– Кстати, одна моя подруга, такая же дуреха, как и я, ищет подходящего мужа… Могу сосватать…

– И она не сбежит от сыщика? Как это сделала ты…

– Думаю – не сбежит… К тому же, ты, наученный горьким опытом, не будешь излишне откровенным… Сосватать?

– Буду благодарен, – неожиданно согласился я. – Если, конечно, твоя подруга не уродина…

– Светка уродина? – ахнула «сваха».