– Запросите Козырьковский угрозыск…

– Обязательно… А пока вам придется посидеть в фильтрационном пункте. Не в поселке – в городе. Условия там, прямо скажем, не комфортные, но ничего другого предложить пока не могу… Вот ежели бы – свидетели и документы…

– Зачем же так сразу – за решетку? – возмутился я, представив себе колючую проволоку, бараки, заселенные ворами и проститутками. – Неужели нельзя подержать нас в этом автобусе. Насколько я понимаю, бандиты, захватившие больницу, долго не продержатся. Главврач и сестры подтвердят сказанное мной. Может быть, отыщутся и документы… А мы с Еленой Федоровной посидели бы под надзором хотя бы этого мальчика, – кивнул я на омоновца.

«Мальчик» широко улыбнулся – видимо, уважительное обращение пришлось ему по душе.

Старший лейтенант заколебался. Вдруг подвердится, что перед ним действительно офицер милиции и жена умершего бизнесмена? Как тогда смотреть им в лицо? Никакие извинения не помогут. И как посмотрит на его поступок начальство?

Кажется, парня ещё не успела испортить безраздельная власть над людьми, подлежащими «фильтрации», он не утратил редкого по нашим временам чувства стыда. И – сочувствия.

Дай– то Бог! Авось, нам повезет хотя бы в такой малости!

Возле стен больницы снова вспыхнула перестрелка. Застрекотали швейными машинками автоматы, грохнул взрыв – то ли бросили гранату, то ли влепили из гранатомета.

Омоновец умоляюще посмотрел на офицера.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите нам – к ребятам?

Офицер задумчиво поглядел на подчиненных. Мне показалось, что сам он не рвется в бой, где легко можно схлопотать пулю. Чисто по человечески его можно понять – погибать даже во имя самых высоких идеалов никому не хочется.

– Ладно, идите. Майору передайте – я постерегу гостей…

К утру бой затих.

К госпитальной палатке сносили раненных. Отдельно лежали убитые. Мимо автобуса провели плененнх террористов. Я про себя молился. Господи, покажи вою силу и справедливость, сделай так, чтобы главарь террористов остался жив, чтобы отыскались наши документы. Знаю, как разбираются с подозрительными лицами наши правоохранительные органы – насидищься вместо санатория за решеткой, вволю нахлебаешься тюремной баланды.

Господи, услышь мои молитвы!

Услышал!

В автобус вежливо подсадили главврача, медсестер. Даже медбабку не забыли. Все они дружно подтвердили все то, что я выложил на допросе. Отыскались и паспорта, и чемоданы. А вот удостоверение сотрудника уголовного розыска исчезло. Вместе с главарем, который умудрился сбежать.

Автобус осадили журналисты. Ссылаясь на возможные мины, их временно не пропускали в больницу и они пытались добыть информацию в непосредственй близости от места недавней схватки.

– Все заложники целы? – не удержался я от неприятного для старлея вопроса. – Или побиты?

Конечно, глупо лезть на рожон, тем более, когда отлично понимаешь, что подобные штурмы без жертв не обходятся. Но что то подталкивало меня, какой то скверный червячок посасывал грешную душу сыщика.

– Убитых нет, – неохотно проинформировал офицер. – Несколько человек ранено… А вы по какому праву интересуетесь, капитан? Больше заняться нечем? Сейчас в меня вцепятся журналисты, а тут вы путаетесь под ногами… Все, свободны!

Я послушался доброго совета и вместе с Леной помчался на вокзал.

17

Колеса подпевают мыслям. Иногда отрицают, иногда сомневаются. На соседней полке спит утомленная Крымова… Или – притворяетсмя спящей?… События последних дней изрядно нас вымотали, поэтому нет ничего удивительного, если женщина действительно спит.