— Нет, не надо. — Линдси покачала головой и закрыла глаза. — Это нечестно.

 — Нечестно, Линдси? — Он быстро встряхнул ее. — Правда или неправда не всегда честны. Ну-ка посмотри на меня. — Она послушалась, встретившись с его серьезными голубыми глазами. — Этот архитектор, — начал он.

 — Нет, — быстро сказала Линдси. — Не сейчас.

 Она снова стала бледной и уязвимой, и Ник дотронулся рукой до ее щеки.

 — Хорошо. Тогда я вот что хочу спросить: неужели ты думаешь, что я хотел бы вернуть тебя обратно в труппу и дать самую главную роль в моем первом балете, если бы хоть немного сомневался в твоем таланте? — Она начала говорить, но он остановил ее, лишь подняв брови. — Подумай как следует, прежде чем начнешь говорить о сентиментальности и дружбе.

 Глубоко вздохнув, Линдси отвернулась от него и направилась к станку. Она знала Николая Давыдова и понимала его абсолютный эгоизм, когда дело касалось танцев. Он мог быть великодушным, щедрым и очаровательно самоотверженным в личном плане. Когда ему это было нужно. Но как только дело касалось танцев, он становился строгим профессионалом. Балет занимал львиную долю его сердца. Линдси потерла шейные позвонки, где вновь появилось напряжение. Все казалось слишком серьезным, чтобы думать об этом сейчас, слишком большим, чтобы охватить все сразу.

 — Я не знаю, — пробормотала она. Ничто уже не казалось таким понятным и определенным, как час назад. Снова повернувшись к Нику, Линдси подняла руки ладонями вверх. — Я просто не знаю.

 Когда он подошел к ней, она подняла голову. Ник до сих пор видел в глазах Линдси боль и смятение, смешанные друг с другом. Пронзительный свист кипящего чайника на мгновение заглушил Шопена.

 — Мы еще поговорим потом, — сказал он, обняв ее одной рукой. — А сейчас мы все вместе постараемся расслабиться перед грядущими занятиями.

 Они пошли через студию, чтобы присоединиться к Рут в кабинете. Остановившись, Линдси быстро поцеловала Ника.

 — Я так рада, что ты здесь.

 — Хорошо. — Он обнял ее в ответ. — Тогда после занятий ты можешь отвести меня на ужин.

Глава 13

 Наступил День подарков. Снег лежит огромными сугробами по краям дорог, с крыш домов свисают толстые сосульки, а с веток деревьев — сосульки помельче. Воздух свежий и холодный, пронизанный тонкими солнечными лучами.

 Неугомонная Моника, слегка заскучав, отправилась на прогулку в городской парк. Детская площадка выглядела совсем заброшенной и жалкой. Смахнув маленький сугроб с деревянных качелей, она села на них и, потихоньку качаясь, начала пинать ботинками снег. Она беспокоилась за Линдси.

 Грядут перемены, и перемены не малые. Они начались сразу после первого снега этой зимы. Только Моника была не совсем уверена, после чего точно они появились — после того, как Линдси провела ночь с Сетом, или после визита Николая Давыдова. Линдси было не свойственно так долго находиться в дурном настроении, но время шло, а угрюмость все не проходила. А может просто она сама стала более чувствительной к настроениям подруги, так как ее собственное было таким непостоянным?

 Моника была в шоке, когда поняла, что ее давнее увлечение Энди превратилось в настоящую любовь. Он стал ее героем сразу же, когда впервые пришел вместе с ее братом к ним домой в своей футбольной форме старшей школы. Ей было десять, ему — пятнадцать. По иронии судьбы, главным препятствием на ее дороге к сердцу Энди оказался человек, который был ей очень близок: Линдси.

 «И почему Линдси не видит, что Энди сходит по ней с ума?» Моника откинулась на спинку, наслаждаясь трепетом в животе, пока бледно-голубое небо раскачивалось вместе с ней.