Наконец-то мое ожидание чем-то увенчалось. Из дверей украдкой выскользнул уже знакомый мне молодой человек, огляделся и с независимым видом (который вряд ли кто оценил по причине дождя и темноты на улицах) прошествовал мимо трактира, направляясь в сторону темной громады собора Святого Вита. Сего юнца зовут Витольд Жегота, мелокопоместный дворянчик на побегушках у всех, кто хорошо заплатит. Я как-то видел его даже в приемной кардинала Маласпины, и, выждав миг, когда его преосвященство отвлечется, сунул нос в ворох бумаг на столе, быстро найдя искомое:

«Дано в соборе св. Вита.

Подателю сего документа, барону Витольду Жеготе за его верную службу и оказание посильной помощи Матери нашей Святой Церкви по моему прошению и утверждению имперского наместника Его светлости Вильгельма фон Славаты выдать в счет годового содержанию наличную сумму в 80 марок. Оные деньги указанному барону Жеготе надлежит выдать незамедлительно из казны господина Славаты. Также должно проследить за исполнением воли господина Славаты касательно вступления в законное владение земельным наделом господином Жеготой сообразно его титулу и положению.

Кардинал Луиджи Маласпина».

Хотелось бы знать, что за услуги оказывает молодой пан Жегота Матери Церкви в лице Маласпины, и на чем основана та нежная дружба, что связывает его и пани Домбровску? Я уже не раз видел их вместе, воркуют, в точности как голубочки на площади перед собором святого Вита.

Спустя пару чарок богемской сливовицы на крыльце появилась закутанная в длинный черный плащ фигура — похоже, женская — из-за угла вывернула, тарахтя колесами по булыжниками, крохотная коляска, дама забралась внутрь и отбыла. Даже сколько забрызганное дождинками мутноватое стекло я опознал мою ненаглядную пани Маргариту. Такую красотку ни под какими плащами не спрячешь. И она тоже куда-то отправилась на ночь глядя... Пора мне тоже подниматься и отправляться в дорогу по темным мостовым, блестящим от дождя.

Отче Алистер должен ждать меня в лавке пряностей неподалеку от венецианского посольства. Мы собираемся туда, а поводом к столь неожиданному ночному визиту послужило странноватое письмецо, утром обнаруженное мною в прихожей нашего дома на столике для различного рода бумажек, прибывающих на имя господина папского нунция. Опрос слуг ничего не дал: никто не видел, как и когда появился тут этот запечатанный пакет, небрежно перевязанный красной нитью.

«Алистеру Мак-Даффу, инквизитору.

Дано почти в кроне Райского Дерева, когда таял на небе привкус грешного яблока, и пели Геспериды, и Бык входил в Великую Реку. И иссякло время мое...

Мой друг! Я вряд ли известен вам, но не премину представиться. Имен у меня достаточно, укажу лишь некоторые из них. Когда-то я посещал Сократа, Сирано де Бержерака, Жиля де Реца под именем Барон. В вашей родной Шотландии меня называют «белобрысый Роберт Артисон». Я — демон, поневоле носящий человеческую оболочку. В Провансе и Италии меня называют Леонард.

Дорогой Алистер, я услышал ваши колебания. Я помогу вам, коль не побрезгуете. Приходите на Праздник Праздников — на венчание в посольство пленительной и лукавой Венеции. Я верю вам — и играю честно — я часть Мира Незримого. На празднике я подам вам яблоко. Немножко от Люцифера, немножко от Михаила... Приятнейший Мак-Дафф, как и ваш предок, я не рожден женщиной, мне известно, что в Праге вас поджидает опасность. Что за невероятные времена, когда даже дьяволы помогают черноризцам?..

До встречи, и помните обо мне. Леонард».

— Пойдете? — спросил я, когда Мак-Дафф дочитал размашисто написанные строчки (я заглядывал через его плечо).

— Отчего ж не пойти, коли приглашают? — подражая еврейскому торговцу, ответил вопросом на вопрос отец Алистер.

— Так приглашение эдакое... — несмело заикнулся я. — От демона.