— Они не хотели, чтобы мы добрались до того, кто открыл проход, — сказал Слушающий Ветер.

— Не хотели, чтобы кто-нибудь видел, кто это был, более вероятно, — сказал я. — Это был наш преступник. Это был убийца.

— Может быть, — спокойно сказал Эбенизер, кивая. — Как только эти деревья и паутина разрушились, мы стали оттеснять пауков. Он сбежал. И как только он исчез, пауки тоже разбежались.

— Черт возьми, — тихо сказал я.

— Это все, что было, — сказал Эбенизер. — Не было никакого свидетеля, никаких свидетельских показаний.

Я кивнул.

— Я сказал вам, что вытащу настоящего убийцу. Заставлю его действовать. И он действовал. Вы видели это собственными глазами. Этого должно быть достаточно, чтобы доказать невиновность Моргана.

Старейшина Мэй покачала головой.

— Единственно, что это доказывает, что есть кто-то другой, кто хочет предать Совет и у которого есть, что скрывать. Это не означает, что Морган не мог убить ЛаФортиера. В лучшем случае, это предполагает, что он действовал не один.

Эбенизер пристально уставился на нее. Затем произнес:

— Так значит теперь существует тайная организация — это вы только что сказали? Как насчет того, что вы говорили прежде о простоте?

Мэй отвела от него взгляд и пожала плечами.

— Теория Дрездена, надо сказать, простейшее и наиболее вероятное объяснение. — Она вздохнула. — Этого, тем не менее, недостаточно применительно к данной ситуации.

Эбенизер нахмурился.

— Кого-то нужно повесить?

Мэй снова посмотрела на него и пристально задержала взгляд.

— Именно так. То, что Морган в этом замешан, похоже на правду. Прямые улики повсюду подтверждают его вину. И Белый Совет не проявит слабости перед лицом этого дела. Мы не можем позволить смерти ЛаФортиера пройти безнаказанно.

— Наказание, — сказал Эбенизер. — Не правосудие.

— Правосудие — не то, что удерживает различные силы в этом мире от того, чтобы разрушить Совет, и не то, что прокладывает себе путь гуманностью, — ответила Старейшина Мэй. — Страх удерживает Совет от разрушения. Власть. Они должны знать, что если они нанесут нам удар, за этим последуют смертельные последствия. Мне известно, как плохо было бы осудить невиновного на смерть — того, кто неоднократно демонстрировал преданность Совету, помимо всего прочего. Но в целом, менее разрушительно и менее безответственно, чем показывать врагам свою слабость.

Эбенизер положил локти на колена и посмотрел на свои руки. Он качнул головой, но ничего не сказал.

— Теперь, — сказала Старейшина Мэй, переводя взгляд на меня. — Ты прикажешь своей ученице опустить щит, или я его разнесу.

— Может стоит сделать несколько шагов назад, прежде чем начнете, — сказал я. — Если попытаться разобрать его не в том порядке, он взорвется. И разнесет в клочья хижину. И башню. И вершину холма. Хотя ребенка и Моргана затронуть не должно.

Молли поперхнулась.

— Хм. Наконец-то заставил эту идею работать, не так ли? — сказал Эбенизер.

Я пожал плечами.

— После того, как появились зомби и запросто пробили путь сквозь мою защиту, я захотел чего-то, что предоставляло бы какой-нибудь выбор.

— Сколько времени на это ушло?

— Ночи и выходные в течении трех месяцев, — вздохнул я.