— Я стараюсь, — заверила она его. — Мне… мне просто немного странно находиться здесь, рядом с тобой, вот и все. В конце концов, ты же всемирно известный журналист, а…

 — Никогда бы не подумал, что ты тоже падка на «звезд», — засмеялся он.

 — Я — нет, — насмешливо ответила она. — Это просто потому, что до вчерашнего дня ты был для меня не обычным человеком, а автором статей, чья фамилия так знаменита.

 — Я такой же человек, как и все, — небрежно заметил он.

 Но они оба знали, что это не так. Ей по крайней мере интересно с ним. За последние десять дней единственный мужчина, с которым она общалась, был Бен.

 — Сара?

 Она с улыбкой подняла голову.

 — Я думала, ты просто пригласил меня поплавать.

 Казалось, он решил, что все неприятности какими бы ужасными они ни были, уже остались позади.

 — Давай туда и обратно, — весело предложил он.

 Это был чудесный день. С Гриффом было легко, как Сара и предполагала.

 Он немного рассказал о себе, о том, как объездил весь мир, в двадцать лет став журналистом. Рассказывая о последних пятнадцати годах, Грифф вдруг стал казаться старше своих лет, словно все, что он увидел за эти годы, внезапно навалилось на него. Но в подробности своей работы он не стал вдаваться, а лишь рассказывал о странах, которые показались ему интересными. Потом он, сжалившись над ней, вместо кофе «по-моргановски», при одном упоминании о котором Сару передернуло, приготовил лаймовый сок. Сок пришелся очень кстати.

 Сара распустила волосы, чтобы высушить их на солнце. Они за эти дни выгорели и стали совсем светлыми, загорелая кожа на руках и ногах стала золотисто-коричневой, сильно декольтированный купальный костюм открывал нежные шоколадные выпуклости ее грудей.

 — Надо собираться домой, — грустно сказала она. Идти никуда не хотелось. Честно говоря, рядом с Гриффом ей было спокойно и уютно. После суматохи форбсовской виллы она, казалось, нашла здесь рай земной.

 Грифф лежал в шезлонге рядом с ней, глаза закрыты: то ли спит, то ли просто отдыхает. Грудь его равномерно поднимается и опускается, слышно ровное дыхание, расслабленное лицо смягчилось, поэтому сейчас он кажется моложе. Морщинки, идущие от носа ко рту, разгладились, губы слегка раскрыты, словно он ждет, когда его поцелуют…

 Сара подскочила на месте, услышав резкий, похожий на звон шум со стороны сада. И только когда поняла, что звонят во входную дверь, немного успокоилась. На двери такой утонченной женщины, как Вирджиния, почему-то был установлен страшно дребезжащий звонок.

 — Ты только пожаловался, что целыми днями никого не видишь, и вот — сразу два посетителя за один день, — поддела она его.

 Грифф, прежде чем встать, лениво потянулся в шезлонге.

 — Может быть, это опять садовник. Наверное, за платой пришел. — Он засмеялся, заметив страдальческое лицо Сары при повторном дребезжании звонка. — Это одно из «добрых дел», которых ждет от меня Вирджиния во время моих приездов. Она хочет, чтобы от Гриффа была хоть какая-то польза. — Он легко поднялся. — Но, думаю, надо оставить все как было, а то слушать этот звон невозможно.

 Сара не удержалась от смеха, увидев его хитрую улыбку.

 — Да, не очень приятно, — добродушно проворчала она.

 — Надо просто отключить его на то время, пока я здесь, — пробормотал он, направляясь к дому.

 Сара была единственным ребенком в семье. У нее не было братьев, чтобы дразнить и поддевать ее.