|
Очень быстро, под волновым облучением, так же, как было с тобой на их корабле. Потом младенца помещают в инкубатор… не совсем в инкубатор, это скорее установка для ускоренного физиологического развития. Йо не смогла описать эту машинерию. Она знает только, что вышла из нее взрослым человеком примерно через год. Взрослым, владеющим языком и даже кое-какими профессиональными навыками… Вот и все ее детство. Для нее ребенок – чудо из чудес.
– А она сама… то есть вы оба… ты и она… – Нет, Эби, нет, у нас детей не будет. Ее каста тхо бесплодна. – Но бесплодие лечится! – Это не болезнь, не бесплодие земной женщины, Абигайль, ее организм просто не вырабатывает нужных гамет [15] . С этим ничего нельзя поделать, милая. На Лунной базе и здесь, на Земле, ее смотрели лучшие специалисты… смотрели тщательно, ты уж мне поверь! Да и не в этом дело. – Не в этом? Ты меня пугаешь, Павел! В чем же? – В том, что мир фаата рационален до конца. Старость так же непродуктивна, как юность, и поэтому тхо долго не живут. – Долгая, долгая пауза. Затем: – Я не знаю, сколько ей осталось. Смоленск, 2093 г., усадьба в микрорайоне Холмы – Скажи, Пол: т'тайа орр н'ук'ума сиренд'аги патта. – Тетайя оррр нукума сирентахи пата… Похоже, тетя Йо? – Нет, малыш, нет. Не тетайя, а т'тайа, не нукума, н'ук'ума… У тебя такой хороший, такой гибкий язычок, щелкай им в нужном месте. Послушай еще раз: т'тайа орр н'ук'ума сиренд'аги патта… Теперь повтори. – Т'тайа оррр н'ук'ума сирент'аги патта! – Уже гораздо лучше. Орр, орр, орр… Не надо сильно раскатывать звук. А в слове «сиренд» окончание звонкое – сиренд, сиренд, сиренд'аги. Лучше, если ты будешь не говорить, а петь. Споем вместе? – Да, тетя Йо. Т'тайа орр н'ук'ума сиренд'ага патта! – Замечательно, мой хороший! Ты понимаешь, что это значит? – Сиренд вылез на солнце и греется на теплых камнях. Сиренд – такая ящерица с блестящей синей шкуркой… водится в Новых Мирах, про которые ты мне рассказывала… – В одном из Новых Миров, малыш. На Т'харе… Это мир, в котором я жила. – Он дальше Марса? – Дальше, Пол. – Дальше Юпитера? – Гораздо дальше. Он лежит у Провала, на границе галактического рукава, и свет до него идет целых два столетия. – Ты скучаешь по нему? – Нет. Пожалуй, нет… Там у меня не было близких, а здесь ты, и твоя мама, и Павел… И на Земле гораздо красивее, чем на Т'харе. – Но я все равно хочу увидеть Т'хар. Когда я вырасту и стану астронавтом, мы полетим туда все вместе – ты, я, дядя Павел и мама. – Боюсь, Пол, нам не будут рады. – Почему? – Я объясню тебе это, но не сейчас, как-нибудь попозже. Сейчас мы должны говорить на фаата'лиу, чтобы ты все понял правильно. Ты не забыл, что такое фаата'лиу? – Конечно, не забыл. Это язык бино фаата. Смоленск, сентябрь 2094 г., усадьба в микрорайоне Холмы – Мама, почему дядя Павел плачет? – Разве он плачет, сынок? На его лице нет слез. |
