— Арбуз! Ничего себе…

Михаил взял один из ломтей, протянул не отпускающей его девочке:

— Грызи. Это вкусно!

…Первый, ещё осторожный надкус… Распробовала… Только за ушами трещит! Погладил по светлым волосикам уписывающую за обе щёки Иринку, осторожно поднялся, чтобы не привлечь внимание девчушки, бесшумно шагнул в коридор. Против ожидания дверь открылась бесшумно. Начал зашнуровывать ботинки, когда следом выскочила Олеся:

— Подожди…

Удивлённо поднял на неё взгляд:

— Чего?

— А ты… Как у вас с женой? Родила?

— Родила. Мальчик…

— А она после родов хорошо себя чувствует? Без осложнений всё прошло?

…Вроде бы и искренне спрашивает… Переживает за Людмилу… Вроде бы…

— Она уже никак себя не чувствует. Умерла. А сын мой — жив.

Выпрямился. Открыл дверь, шагнул на улицу. Только потрясённый вздох позади. Закрыл за собой деревянное полотнище, прислонился на миг к нему спиной. Вот же… Девчонка у неё — чудо. А сама… Бестолковка… Шагнул в возникший перед ним портал…

Откровенно говоря — устал. Не так то просто мотаться по всем мирам. Да ещё психологическая нагрузка от увиденного… Михаил разделся, взглянул на себя в зеркало, прошлёпал в душ. Включил воду, встал под тугие струи. Тёплая вода мягко барабанила по телу, смывая всё налипшее на него. Уходили прочь следы злобы, ненависти, отчаяния, остатки информационного поля мёртвой планеты, налипшие на него в странствии. Ничего подобного он не допустит. Этот мир — его родина. И земеелюдам, уничтожителям планет, здесь делать нечего… Потом долго вытирался большим полотенцем, досуха. Пока кожа не покраснела. Доковылял до кровати, плюхнулся на матрас и мгновенно уснул…

…По Кремлю медленно шёл человек в чёрных доспехах. Таких чёрных, что даже солнечный свет терялся в глубине мрака, покрывающего металл. Пронзительный свет таких же чёрных, как и латы, глаз, казалось, пронизывал каждого встречного, несмотря на то, что люди при виде идущего мгновенно замирали в позе подчинения, опускаясь на одно колено и склоняя голову. Герцог Волк. Повелитель и хозяин всех окрестных земель. Гулко бухали металлические сапоги по отполированному паркету. Сразу было понятно — властелин не в духе. Очень сильно не в духе. Потому встреча с ним могла оказаться последней… Пройдя через зал, человек в чёрном металле уселся на трон. Самый настоящий. Привезённый по его приказу из северной столицы, где хранился в музее Зимнего дворца… Замер неподвижно на несколько мгновений, затем поднял голову. Ярость, бушующая в герцоге, была настолько ощутима, что у слуг, выстроившихся за троном, задрожали колени. Даже в обычном приступе злобы Волк успокаивался лишь после того, как собственноручно убивал двух-трёх прислужников. Но в таком бешенстве владыку ещё никогда и никто не видел. Сколько же крови придётся пролить сегодня, чтобы утолить его злобу?..

…Чёрные глаза медленно обвели пустой зал, и герцог вскинул вверх правую ладонь. Тут же возле него склонился в земном поклоне один из рабов:

— Что изволит господин?

Слова медленно слетели с тонких губ герцога:

— Позвать сюда всех моих военачальников и распорядителей. Немедленно.

— Будет исполнено, господин!

Раб, пятясь, удалился за трон, и тут же из строя, застывшего за возвышением, в разные стороны помчались гонцы.

— Раб!

Тут же один из слуг вновь появился перед господином с подносом, на котором стоял высокий графин с чем-то алым. Быстро ухватил сосуд, торопливо налил жидкость в узкий бокал, с поклоном протянул поднос герцогу.