|
Живьём… Чтобы те сильно не орали, предварительно вырезали им языки… Процесс был очень долгий, но давал понять, что делают это южане не в первый раз, поскольку жертвы были в сознании до самого конца, пока с сочным жирным чмоканием кожа не слезла с блестящих окровавленных тел, хлюпнув напоследок. Когда Квакин терял сознание при виде происходящего, его снова откачивали нашатырём, и процесс продолжался, поскольку экзекуцию приостанавливали на медицинские процедуры… Ну а последнего, который, кстати, и оказался тем самым местным «смотрящим», просто распилили двуручной пилой. На части. Постепенно… Дальше — все останки сложили в мешки и утопили в том самом лесном озере, которое должно было стать могилой Альберта… После этого Петрозаводск стал считаться самым спокойным городом страны, и милицейское начальство давалось диву, отправляя «наверх» реляции с нулевыми показателями, радуясь посыпавшимся на них наградам… Так прошло года два, пока не началась чума… Альберт работал, его прибыль росла, обороты и производство тоже… Только вот он стал до колик бояться темноты, и долгое время не мог спокойно спать, потому что каждую ночь ему снилось то, что пришлось пережить на той поляне…
…Но теперь, похоже, его удача кончилась, поскольку подходила его очередь… Толстяк по-прежнему, несмотря на то что пришлось пережить за пять лет после чумы, поскольку болезнь его миновала, а благодаря нажитым за годы криминального бизнеса связям, запастись очень и очень многим до окончательного конца… Квакин отрешённо взглянул в яркое сочное небо, наполненное белыми облаками… Надо было послушать северян, так нет… Думал, обманывают. Хотят лишить его власти, отобрать нажитое и добытое… А теперь… По ушам резанул дикий вопль очередного казнимого. Того насаживали на кол. Большой, толстый, из неструганой ёлки… С кого-то, как тогда… Сдирали живьём кожу… Распиливали на куски… Давили гусеничным трактором, уложив в ряд на асфальте площади, куда согнали абсолютно всех выживших горожан: детей, женщин, мужчин… Детям было хуже всего — словно в страшных сказках, их насаживали на колья или трубы и жарили ещё живых, а потом… Ели… Кое с кем из женщин помоложе поступали точно так же… Удивляться, люди ли это, сил уже не было… Да, наступала его очередь… Как городскому старшине казнь ему подготовили особую… Уже булькала вода в громадном, непонятно откуда взятом котле… Альберту приковали руки и ноги обычными наручниками к большому деревянному кресту, затем срезали бережно, чтобы не поранить кожу, одежду. Ухмыльнувшись, главный из палачей демонстративно всыпал в кипящую воду пачку обычной поваренной соли, потом махнул рукой помощникам, мол, давай… …Квакин мучился недолго. Сердце не выдержало. Да и сложно было подобное вытерпеть даже более сильному и молодому… Городского старшину Петрозаводска армия герцога Волка сварила живьём, причём частями. Опуская в кипяток то одну часть тела, то другую… Альберт скончался после того, как у него отрезали и съели на его глазах его собственные ноги… …Промозглое весеннее небо. Серые низкие тучи. Снег пополам с дождём падал на груды изуродованных трупов, кучи объеденных человеческих костей, внутренности, выброшенные за ненадобностью, насаженные на колья мёртвые тела… Небольшой строй молчал, потрясённый жуткой картиной. Подобное не могли сделать люди. Просто не могли, ибо не один нормальный человек не способен на подобное изуверство… Дети. Старики. Женщины. Почти пять тысяч трупов. Может, больше… Как определить, скольких людей съели, если холм из обглоданных костей возвышается почти на четыре метра в высоту? Пирамида отрезанных голов — на семь. Снятая с людей кожа, уже заскорузлая от крови и тронутая тленом разложения, разбросана по всему городу немаленьких размеров. |
