Малютка вздрогнула от этого внезапного возгласа.

— Почему?

— Любопытство, — сказала она беспечно. — Оно давно во мне созрело. Я хотела узнать, что это такое на самом деле.

— Лгунья!

Челюсть у нее так и отвисла.

— Ты несла ответственность за химическую реакцию, в которую мы вступили с того самого момента, как только познакомились, — сказал Адам, приблизившись к ее лицу. — С того момента, как ты сказала: «Как я делаю что?» — мне захотелось уложить тебя в постель и выяснить это. Тебя тоже тянуло ко мне, хотя оба мы не хотели в этом признаваться. Но ведь в конечном счете это произошло. Мы поддались нашему чувству, и это было прекрасно, но потом ты испугалась. А так как ты привыкла успешно блефовать с мужчинами, то справиться с подлинным чувством тебе не удалось. Поняв, к чему ведут все твои сексуальные разговоры, ты поджала хвост и убежала.

— Сколько в тебе дерьма, Кэйвано!

— Малодушная. Ты сбежала еще до того, как что-нибудь могло пойти не так.

— А почему бы и нет? Оставаться и ухаживать за тобой, пока ты не встанешь на ноги и не помчишься обратно к своей Белоснежке фон Элсинхаус?!.

— Хауэр. Фон Элсинхауэр.

— Все равно. Я не собиралась смотреть, как ты полетишь к ней на крыльях любви. — С величайшим разочарованием Лайла обнаружила, что перешла на крик. Она сердито смахнула слезы. — Проклятый ирландский дурак! Ты прекрасно знаешь, почему я залезла к тебе в постель. Я влюбилась в тебя. И правда, сделала бы все, что угодно, только бы вернуть тебе здоровые ноги и прежний образ жизни. Я хотела собственными глазами увидеть твои первые шаги. И это было важнее, чем мое собственное дыхание. Но я не хотела спокойно ждать, когда ты уйдешь. Не намерена была оставаться с тобой, чтобы ты избавился от меня, как только я стала бы тебе не нужна. Я не собиралась позволять тебе продолжать заниматься со мной любовью, принимать от меня благодарность за ласки и оттачивать мастерство, чтобы потом использовать его на других женщинах. И кроме того, я не считаю, что ты уже готов для костылей. Разве ты не знаешь, какой вред можешь…

— Лайла!

— …нанести себе? Ты просто дурак. И этот…

— Лайла!

— …терапевт, который заменил меня, должно быть, тоже дурак. Потому что любой специалист подтвердит, что ты поспешил с этим.

— Лайла!

— И еще, — сказала она, вытирая поток льющихся из глаз слез, — я знала, что обязательно что-нибудь случится, как только я пересплю с мужчиной. И уверена, так оно и есть. Мой период задерживается уже на неделю. Я могла бы убить тебя, Кэйвано!

Он взял ее за подбородок.

— Черт возьми! Я пока открыл только один эффективный способ заставить тебя замолчать. — И он прижался к ней губами. Через какое-то время они уже стояли над малюткой Милли, слившись в жарком поцелуе.

Оторвавшись наконец от нее, Адам прорычал:

— Мне следовало бы задушить тебя за то, что ты заставила меня пройти через этот ад. Никогда, никогда больше не уходи от меня.

— Ты скучал по мне?

— Нет, черт возьми! Я скучал по той суматохе, по тому шуму и полнейшему хаосу, которые ты создаешь.

— Просто не с кем было бороться.

— Хм. Мне нравится бороться с тобой.

— Правда? Почему?

— Потому что, когда ты свирепеешь, твоя грудь начинает колыхаться. — Просунув руку под малышку, которую она держала на руках, он скользнул к ней под свитер и дотронулся ладонью до приподнятого бугорка. — Этого достаточно, чтобы и мертвого заставить…

— Мы не помешали?

Лайла и Адом разом обернулись.