|
«Ну что ж, они были с ним намного дольше. Они вошли в его жизнь, в его душу. Но я тоже готова умереть за него. Готова, готова! Он – отец, которого у меня не было, муж моего сердца, идеальный мужчина. Никто в этом мире не может сравниться с ним! Даже сам Александр Великий. Тот тоже был безрассудно смелым завоевателем, но его не интересовали мирские дела разумного правления или пустые животы бедноты. А Цезарь другой. Вавилон его не манит. Он никогда не променяет свой Рим на Алек-сандрию. О, если бы он только сделал это! С Цезарем и со мной Египет стал бы центром мира. Египет, а не Рим». Они могли целоваться и обниматься, но секс был невозможен. Впрочем, Цезаря, умеющего себя контролировать, это ничуть не смущало. «Мне нравится, что он старается доставить мне удовольствие. Его прикосновения ритмичные, сильные, а кожа ладоней такая гладкая. Когда он уедет, я буду ее вспоминать. Его сын будет похож на него». – После Азии ты направишься в Рим? – спросила она. – Да, но не надолго. Я проведу кампанию в провинции Африка и навсегда покончу с рес-публиканцами, – ответил Цезарь и вздохнул. – Ох, если бы Магн был жив! Все могло бы пойти по-другому. Как это иногда с ней бывало, она вдруг почувствовала, что ждет его впереди. – Это не так, Цезарь. Если бы Магн был жив, если бы он помирился с тобой, ничто бы не изменилось. Слишком много тех, кто никогда не склонится перед тобой. Какое-то время он молчал, потом засмеялся. – Ты права, любовь моя, абсолютно права. Это Катон их всех подстрекает. – Рано или поздно ты навсегда останешься в Риме. – Может быть, может быть. Но первым делом мне надо покончить с парфянами и отобрать у них римских орлов Красса. – Но я должна тебя снова увидеть! Должна! Как только твои войны закончатся, ты осядешь в Риме и будешь править им. Тогда я смогу приехать в Рим, чтобы быть с тобой. Он приподнялся на локте и посмотрел на нее. – Клеопатра, неужели ты так никогда ничего и не усвоишь? Ни один властелин в мире не может покидать надолго свою страну. Ты монарх, и твой долг – править. Вот почему тебе нельзя ехать в Рим. – Ты тоже монарх, но ты уезжаешь из Рима. И даже на годы, – упрямо возразила она. – Я не монарх! В Риме есть консулы, преторы, целая система магистратуры. Диктатор – это временная должность, не больше. Поставив Рим на ноги, я тут же сниму с себя диктаторские полномочия. Как это сделал Сулла. По конституции я не могу править Римом. И я не буду им править. А ты правишь Египтом. Тебе нельзя его покидать. – О, давай не будем ссориться в нашу последнюю ночь! – воскликнула она, схватив его за руку. Но про себя подумала: «Я – фараон, я – бог на земле! Я могу делать все, что захочу, и ничто меня не удержит. У меня есть дядя Митридат и четыре римских легиона. Так что когда ты победишь республикан-цев, Цезарь, я приеду к тебе. Говоришь, ты не будешь править Римом? Конечно же будешь!» II МАРШ ДЕСЯТИ ТЫСЯЧ КАТОНА Секстилий (август) 48 г. до P. X. – май 47 г. до P. X 1 Лабиен спешил к Катону и Цицерону с вестью о поражении Помпея Великого при Фарсале. Меняя лошадей, он достиг Адриатического побережья Македонии через три дня после битвы. Последнего, десятого, коня он почти загнал. Хотя он был один и в заляпанных дорожной грязью доспехах, часовые у ворот лагеря сразу узнали это смуглое лицо неримского типа. Все рядовые солдаты знали и боялись того, кто командовал кавалерией у Помпея. Уверенный, что Катон находится в генеральской резиденции, Лабиен спрыгнул с еле дер-жащегося на ногах коня и зашагал по главной улице лагеря к алому флагу, чье полотнище было так натянуто свежим морским бризом, что казалось жестким. |
