– Они – грабители?

– Нет… Они возвращают достояние страны… Они все знают… Они вернут деньги обратно, с Запада, когда провалится операция «Вавилон». Они выжидают.

– Они хотят реставрации старого строя?

– Нет… Национальная идея… Он сказал… реставрированные вещи – ветхие, они не служат долго, такие вещи…

– Кто сказал?

– Тот, полковник…

– И ты отдал ему счета? Просто, легко отдал счета?

– Мне приказал Терехин… Терехин все знает. Терехин сказал: отдай…

– Терехин входит в твою систему?

– Входил… Терехин сказал: Лысому конец, он уже пустой, Лысый… Отдай, сказал Терехин. Он сказал: это люди из будущего…

– Полковник? – уточнил Паркер.

– Да…

– Ты его знаешь?

– Нет, знает Терехин…

Джошуа замолчал. Он как бы увидел все происходящее глазами Сергея: шприц, выброшенный за борт и теперь парящий в синей глубине, с капелькой воздуха, застывшей на острие иглы; гладь океана над ним, тяжко вздымающаяся к небесам ровной свинцово синей стеной; дергающийся шарик солнца, словно дразнящий устремленный за ним акулий оскал…

– А где находится Терехин? – спросил Паркер вкрадчиво.

– В Бангкоке… У него выкуплен номер. Свой номер в отеле «Уотергейт».

Сергей запнулся. Растерянно встряхнул головой. Вытер слезы каким то механическим, непроизвольным движением. Затем уставился на Джошуа тревожным, вопрошающим взглядом.

– Ну, вот и все, – улыбнулся тот.

– А что, собственно, было?..

– Поймали акулу… – Паркер кивнул в сторону креолов, подтянувших рыбину к борту судна и размашистыми ударами мачете крошивших ее голову.

– Значит, прокачали меня? – жалко усмехнулся Сергей.

– Да, – сухо кивнул Джошуа, глядя в агатовый акулий глаз, разрубленный напополам лезвием. – А теперь позвольте вопрос: что за таинственную структуру организовали военные и чекисты? Как вы понимаете ее суть?

– Суть… – Сергей снова тряхнул головой, будто отгоняя от себя некое наваждение. – Какая у них там суть!.. Они же не способны выработать ничего оригинального. База – патриотизм, национальное возрождение, прочая подобная мура.

– Почему мура? Любовь к народу – это благородно, это…

– Да ладно вам! – перебил Сергей. – Народ… Его нет. И не было. Это условность. А если о патетическом его понятии, бытующем в России, то так: существовала когда то интеллигенция, тоскующая о духе, воплощенном якобы в тех, кто ее окружал. Чушь! Народ – быдло. Хитрое, жрущее, жестокое. И любить русский народ – любить сказку о нем. Кстати, хваленый фольклор его – примитивен, топорен, а изумляющая всех разухабистость – от невежества, а не от широты души, как принято заблуждаться.

– Ладно, – сказал Джошуа. – Вернемся к теме. Меня интересует подоплека, смысл…

– На сей день смысл заключается в выжидании перемен, как понимаю. В подготовке их почвы. Это – задача внутренней структуры. А структура внешняя… Ну, выбивают деньги. Что еще? Наверное, что то и еще…

– Это знает Терехин?

Сергей помедлил с ответом, пристально глядя на Паркера.

– Да, прокачали! – молвил с досадой. – Ну… наверное, знает…

– А что он делает?

– Терехин? Да ничего. Пьет себе потихонечку, ходит по шлюхам, они там на каждом углу…

– Если я не найду Терехина в Бангкоке, – лучась улыбкой, произнес Джошуа, – вы даже не представляете…

– Найдете, – оборвал его Сергей.