– Ну а электричеством пользуешься?

– Нет, – снова ответил старик.

Глеб удрученно покачал головой:

– Плохо дело. Вот и выходит, Бахтияр, что не хочешь ты шагать в ногу с веком.

– У века свой нога, у Бахтияра – свой, – незлобливо отозвался старик.

Глеб вздохнул.

– Хороший ты человек, Бахтияр, только темный… Ладно, что с тебя возьмешь. Как там палатка, готова?

Старик выпрямился и отряхнул руки.

– Готова.

– Пойду отдохну. Ноги гудят, будто я на пик Коммунизма взобрался – пешком и без тапочек. – Глеб поднялся и, покачиваясь, побрел к палатке. Перед тем как войти, остановился и сказал: – Если усну, до утра уже не буди.

– Спи‑спи, – улыбнулся старик. – Будить буду рано.

– В этом я не сомневаюсь.

Глеб вздохнул и ввалился в палатку.

Однако поспать до утра не удалось. Ночью разыгралась гроза. Глеб проснулся от раскатов грома, поднял голову и позвал в темноте:

– Бахтияр!

Старик не отозвался.

– Эй, Бахтияр, ты здесь?

Ответа не было. Видимо, старик вышел отлить. Нашел время. Глеб снова опустил голову и зевнул. По крыше палатки застучал ливень.

Дробный перестук подействовал на Глеба усыпляюще. Вскоре он снова задремал. Но длилось это недолго. Что‑то хлюпнуло наверху, и на лицо Глеба потекла ледяная вода.

– Черт! – крикнул он, заворочался в спальном мешке и отполз в сторону. – Бахтияр, палатка протекает!

Ответа не последовало. Глеб пошарил вокруг себя руками, надеясь наткнуться на спящего Бахтияра, но нашарил лишь пустой спальный мешок. И тут на палатку что‑то упало, раздался треск разрываемой ткани, и на голову Глебу хлынул поток.

Чертыхаясь, он выбрался из спального мешка, подхватил теплую куртку и выскочил из дырявой палатки.

На порванном брезенте висела огромная сучковатая ветка.

Глеб потянулся, чтобы убрать ее, но тут дождь захлестал с новой силой. Глеб спешно свернул спасательные работы и, держа над головой распростертую куртку, побежал к ближайшему дереву.

Вокруг творился какой‑то ад. Дул ураганный ветер, стонали деревья, небо озаряли вспышки молний, от оглушительных раскатов грома вздрагивала земля.

Глеб накинул на голову куртку, прижал к груди рюкзак и, трясясь от страха и бормоча под нос что‑то вроде молитвы, сжался в комок под высоким дубом.

Когда в дуб ударила молния, Глеб успел увидеть яркую вспышку и почувствовать мгновенный запах озона. А потом вселенная погрузилась во мрак, и его стало стремительно затягивать в какую‑то черную воронку, озаренную всполохами молний.

3

В шевелюре темного дуба защебетала птичка. Глеб открыл глаза, но тут же снова зажмурил их от яркого солнечного света. Выждал несколько секунд и повторил попытку, но на этот раз действовал осторожнее. Приоткрыл один глаз, затем второй, потом повертел головой и обнаружил, что лежит на траве под раскидистым дубом.

Вдруг что‑то нависло над ним, заслонив полнеба.

– Воскрес? – спросил сипловатый голос. Конопатая физиономия ухмыльнулась, обнажив крупные щербатые зубы. – А я уж думал, ты того… копыта откинул!

Орлов приподнялся и, постанывая, уселся на траве. В глазах у него зарябило.

– Черт… Это ж надо так треснуться башкой, – пробормотал Глеб, все еще не в силах прийти в себя после пережитого потрясения.

Он с усилием потер пальцами виски и страдальчески посмотрел на незнакомца. Это был совсем еще молодой парень, коренастый, широкоплечий, широколицый, толстогубый, с копной рыжевато‑русых волос на голове. Одет юный верзила был в длинную светлую толстовку и какую‑то странную курточку‑безрукавку из траченного молью меха.