Веерховен не стал стрелять. Нелепо стрелять по горе. «Ингрем» болтался у него на локте, а сам Рихард двумя руками обхватил основание мачты, пригнул голову… Если он умрет, то по крайней мере умрет как солдат!

    Взрыв бомбы, удар грома - кракен обрушился вниз. Взметнувшаяся волна ударила в корпус парусника и швырнула его вверх. Пролетев не меньше сорока футов, суденышко рухнуло в кипящую воду под жалобный треск шпангоутов.

    Рихард изо всех сил цеплялся за мачту. Потоки воды накатывались со всех сторон сразу. Они захлестывали его целиком, выворачивали суставы. В какой-то момент он думал, что сейчас захлебнется. Что сцепленные пальцы порвутся, не выдержав напряжения. Рихард ослеп от боли, от соленой воды, от бешеной центрифуги, в которую угодил…

    Но он удержался. И рыбачья лодка - тоже выстояла. Когда кипящие воды успокоились, Веерховен обнаружил, что стоит по колено в воде, вцепившись зубами в обрывок снасти. Ему понадобилось немалое усилие, чтобы расцепить руки. Глаза жгло, уши были полны воды, а слизистая носа и рта пропиталась горькой солью. Рихард попытался вдохнуть, но в бронхах тоже была вода, и он зашелся в приступе кашля. В довершение всего желудок Веерховена вывернулся наизнанку. Немного полегчало.

    Он огляделся. Море успокоилось. По крайней мере - так казалось. Вокруг было темно. Лодка по самые борта была залита водой. Чудо, что она еще держалась на плаву. Рядом с головой болталась какая-то набухшая водой тряпка. «Кусок сорванного паруса», - сообразил Веерховен. А на сгибе его руки все еще висел «Ингрем». Рихард разогнул руку, и автомат, соскользнув, погрузился в воду.

    «Кажется, я жив!» - подумал Рихард.

    Надо что-то делать… Вычерпать воду… где-то был черпак. Но его, наверное, смыло. Еще ведро. Ведро не должно смыть, оно привязано, насколько помнил Рихард… Загребая ногами, Веерховен побрел по палубе к корме…

    Страшный удар обрушился на лодку снизу. Днище ее треснуло от носа до кормы, а единственного оставшегося в ней человека швырнуло за борт, в теплую соленую воду, которая так ласкова, когда погружаешься в нее в жаркий день. Неподалеку от берега.

    Веерховена ударило о поверхность, и этот удар его доконал: Рихард потерял сознание. К счастью, потому что не почувствовал, как щупальце кракена раздавило его грудную клетку.

    Привлеченные борьбой и запахом крови акулы уже кружили поблизости от кракена, бесновавшегося среди обломков.

    Но им не досталось ничего.

    ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

    Дин Джибс проснулся в полной темноте. И почувствовал себя одновременно опустошенным и полным сил. Опустошенность относилась к его голове, а ощущение здоровья и силы - ко всему остальному телу. Рядом раздавалось чье-то негромкое дыхание. Дин протянул руку и ощутил под пальцами нежную гладкую кожу, сухую и горячую, как у тяжелобольного. Джибс подвинулся ближе, и взбудораживающий мускусный запах ударил в ноздри. Рука его коснулась подбородка лежащей, и ее зубы ласково сомкнулись на пальцах Дина. Тут он вспомнил, где он и кто с ним. Отняв руку. Дин отодвинулся и оказался на каменном полу рядом с подстилкой.

    Сильные пальцы сомкнулись вокруг запястья Джибса. Рефлекторно он освободился от захвата… но пальцы разжались на миг раньше.

    -  Пить хочешь? - раздался певучий волнующий голос Древней.

    Джибс хотел пить, очень хотел. Но вместо этого спросил:

    -  Где мои шорты?

    Древняя засмеялась и вложила ему в руку то, что он просил.

    Джибс натянул шорты и проверил содержимое карманов.