- То-то занятой, - возмущенно удивилась Анна. - И треплешь, треплешь языком без остановки...

- На визит к тебе, дорогая, в моем расписании отведено два часа, пояснил Борис Евсеевич, - а я пока использовал из них только тридцать пять минут. Так вот, Даша, в самое ближайшее время я ничем не смогу вам помочь, потому что по поручению двух детективов...

- По просьбе, - перебив, уточнила Анна.

- Смирнов и Сырцов не просят, - не согласился Борис Евсеевич. - Они поручают. И исключительно в приказном порядке.

- А Жорка Сырцов - Дашкин любовник, - сообщила Анна.

- Тогда совсем хорошо, - не моргнув глазом мгновенно среагировал Марин. - Тогда я могу быть откровенным с вами обеими! Ты, Анна, так сказать, их клиент, вы, Даша, близкий, если можно так выразиться, человек (Анна хихикнула), и я выкладываю карты на стол. По их поручению я провожу конфиденциальную ревизию всех дел, которые вели так нелепо погибшие шоумены, и проверку людей, которые теперь продолжают эти дела.

- Ленин умер, но дело его живет! - вновь не удержалась Анна. - Твой Мишаня, Дашка, как Владимир Ильич, и его дело тоже живет.

- К сожалению, до вашей конторы я еще не добрался, Даша, и, естественно, совершенно не в курсе ваших дел. Но, надеюсь, в ближайшие две недели я сумею успешно выполнить поручение наших добрых знакомых и, будучи полностью в курсе, смогу вам помочь. В определенном, исключительно финансовом аспекте, конечно.

- Ты, главное, расклад сделай, а уж потом я подключусь, - сказала Анна. - Две недели можешь потерпеть, Дарья?

- Две недели потерплю, - робко согласилась Даша.

- Вот и чудесненько, - успокоилась довольная Анна, а Борис Евсеевич вспомнил о главном:

- Еще бы пожрать от пуза, тогда не просто чудесненько, а чудесно было бы!

Будто услышав крик его души, на пороге опять возникла Марина и сообщила, обращаясь только к Анне:

- Все готово.

- Пошли на кухню, дорогие гости, - пригласила Анна и встала. Круглый Боб на лету поймал ее ручку и в очередной раз восхитился:

- Кудесница! Богиня!

- Какая? - быстро спросила Анна. - Венера? Цирцея? По-моему, в совмине Олимпа именно Цирцея отвечала за продовольственную программу.

* * *

- Ну и где он? - сурово потребовал у Кузьминского ответа недовольный и собой, и миром, и Кузьминским Сырцов. Он орлиным взором осматривал крутой овал стадиона "Локомотив", на трибунах которого жидкими островками расположились зрители, наблюдавшие за невеселым футбольным спектаклем на грязно-зеленой предмайской лужайке.

- "Игде, игде!" - передразнил нечаянно получившееся плебейско-хамское сырцовское произношение. - Раз пресс-атташе, значит, в ложе прессы.

- И где же ложа прессы? - уже нарочно утрируя, спросил Сырцов.

- Там, где сидят люди, которым футбол до феньки, - объяснил всезнающий Кузьминский.

И точно: в ложе прессы молодые и не очень люди в вольных одеждах оживленно трепались, не глядя на футбольное поле. Антон Варицкий в ажитации размахивал пивной банкой.

Кузьминский, облокотясь о железное перильце, брезгливо наблюдал эту сцену. Ему быстро надоело, и он позвал:

- Антон!

Варицкий обернулся на зов, узнал, приветственно покивал, давая понять, что узнал, допил, закинув голову, баночку до дна (отчетливый кадык три раза дернулся вверх-вниз) и, поставив опорожненный сосуд на скамейку, не спеша направился на зов Кузьминского.

- За "Спартак" болеете? - спросил он и, не дожидаясь ответа, презрительно заговорил: - Не команда в этом году, а сборище суетливых пацанов. Вот в прошлом году "Спартачок" был "Спартачком"!

- Так на кой хрен ты здесь торчишь? - грубо спросил Кузьминский.

Он-то от души болел за "Спартак".