- Ну как ты?

- Я-то в порядке... - Он стоял у круглого стола и изучал изысканный черно-желтый рисунок столешницы. Она подошла к нему. Он поднял на нее глаза, и она догадалась, что он совсем не в порядке.

- На похоронах была Дарья, - вдруг ни с того ни с сего сообщил Горбатов.

- Что, эта сучка и дура почувствовала свою вину?

- Она - не сучка и тем более не дура, - возразил Кирилл Евгеньевич и уселся в кресло-корытце. Галина Васильевна устроилась в таком же, напротив.

- Ну ладно. Не сучка и не дура. Что ей надо было от тебя?

- Ей от меня ничего не надо было.

- Значит, тебе от нее. По-прежнему собираешься копать?

- Мы уже обсуждали это, Галя, - напомнил Горбатов и перевел разговор: - Как здесь?

- Продали двух Сухановых, Залбштейна, Ярова и Гомоляку.

- Неплохо, неплохо, даже совсем хорошо, - одобрил Кирилл Евгеньевич. А какого Ярова?

- Не беспокойся, твоя любимая "Московская ночь" еще висит. Наши нувориши, как утверждают их агенты, хотят что-нибудь посветлее.

- Нынче и я хочу что-нибудь посветлее.

- Господи, какой ты дурачок! - привычно удивилась она. - Несчастный дурачок-интеллектуал.

- Я это много раз слышал, Галя.

- Это от меня, - продолжила его мысль Галина Васильевна. - Но я тебя очень люблю, Кира, и не хочу, чтобы ты был дурачком.

- Как там поживает Варицкий? - глядя в потолок, поинтересовался Горбатов.

- А как поживает Горбатова-Кореевская? - в той же интонации спросила она, и сама же ответила на оба вопроса: - Да, я замужем, а ты женат. У меня двое малых пацанят, а у тебя - долг и извечная вина перед страдающей женой. Мы не можем разойтись с ними, но что мешает нам с тобой любить друг друга?

- Все, - коротко не согласился с ней Горбатов.

- Все - это ничего, - убежденно сказала она. - Все - это твои интеллигентские комплексы.

Он продолжал рассматривать лепнину на потолке. Признался ей. Лепнине:

- Я не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю, кто повинен в смерти Дани.

- Узнаешь, и...?

- Что - и? - не понял он и перевел глаза на нее.

- Убьешь его или их?

- Не знаю. Может, и убью.

- Не убьешь, - за него решила она. - Властям сдашь. Ты у нас законопослушный.

- Перестань издеваться надо мной.

- Я не издеваюсь, Кира, честное слово, не издеваюсь. Я очень хочу тебе помочь.

- Так помоги же! - почти прорыдал он. - Я не знаю, с чего начать!

- Ты хотел нанять детектива?

- Да.

- И боишься нарваться на проходимца или шарлатана,- почти повторила кобринские слова Галя.

- Да.

- Я найду тебе детектива, Кира. Хорошего детектива.

- Который обслуживает банковские круги, дорогая моя банкирша?

- Любимая, - поправила она его. - И не банкирша, а крупная держательница акций крупного банка. - И повторила: - Я найду тебе хорошего детектива, Кира.

Она встала, подошла к нему, взяла в обе руки его лицо, осторожно и нежно поцеловала его в губы.

Настоящая кустодиевская баба стояла над ним, пышная, румяная, щедрая на любовь. Есть что обнять, есть что ласкать, есть к чему прижаться. Не углы декадентских изломов. Он щекой прижался к ее животу, который вдруг нервно подобрался. Кирилл понял, что она хотела его. Не отпуская его головы, она присела перед ним и, заглядывая в его глаза, сказала:

- Я Светке приказала к нам никого не пускать. Пойдем, родной.

Незаметная, почти тайная дверь в цвет стен вела в так называемую комнату отдыха. Они, стараясь не отделяться друг от друга, прошли в нее. Там царила огромная кровать. Галя ласково освободилась от его рук только для того, чтобы через голову стянуть свитер и, расстегнув, уронить на пол широкую юбку. Он снимал пиджак, рвал на шее галстук...

...Они лежали, отдыхая, на свежих крахмальных, но уже сильно помятых простынях.