– Я вас слушаю.

– Несчастья начались, как я схоронил два года назад жену от холеры. Тогда пришел продотряд, сказал про продразверстку и трудгужповинность, солдаты съели корову, выпили весь колодец и забрали с собой единственную оставшуюся в живых дочь Цилю для красноармейских нужд… Ну, вот я и пошел в коммуну. Больше идти было некуда.

Он замолчал.

– Как вас зовут? – спросил Иозеф.

– Моисей.

– Чем могу быть полезен?

Еврей молчал.

– Могу я вам помочь? – повторил Иозеф.

– А чем мне поможешь, – отозвался, наконец, тот. – Мне уже ничем не поможешь. И никому уже совсем ничем не поможешь. Я так зашел, познакомиться… Нет, вы не думайте, я на власть не жалуюсь, – быстро добавил он уже в дверях. – Вон теперь и тюрьмы, говорят, отменили.

– Разве? – искренне удивился Иозеф.

– Теперь исправительные домзаки. Во как! – показал посетитель тощий гнутый палец.

И ушел.

Второй посетитель, однако, оказался деловым человеком.

– Миллер, – представился он, – инженер Миллер.

По-русски он говорил хорошо. Но, когда переходил на детали технические, предпочитал немецкие термины. Миллер сообщил, что в хозяйстве имеется деревянный насос, который стоял над мелким колодцем в барском, давно срубленном под топливо саду. Насос в былое время качал воду для полива яблонь. А энергия к нему поступала от ветряка. И поскольку теперь даже на огороды поливной воды не хватает, дождей мало, то на ручье, что течет по весне за домами, необходимо соорудить оросительную плотину. При строительстве не обойтись без шпунта. Конечно, община имеет немного бревен, которые видел, наверное, господин американец. Но их нечем пилить. А сделать шпунт можно бы из дубовых крестов, которые остались от прежнего режима и стоят в количестве несколько штук на кладбище. Но совет противится, и голос Иозефа очень мог бы быть в этом деле полезен…

Иозеф обещал подумать. На самом же деле он решил поговорить с Марксом, и случай представился: Маркс пригласил Иозефа к завтраку. Постелили белую скатерть во дворе за конторой, прямо на почти сгоревшей уже траве. Из канцелярии принесли горячего травяного чая. Хозяин достал из сумки кусок отверделой телятины, хлеб и раннюю зелень с огорода. Говорили о том, что в волости нарушают договоренность, не шлют керосина, но только чернила и постное масло. Дошло дело и до плотины.

– Знаю, Миллер был у вас, – сказал Маркс. Сказал так, что стало ясно – Миллера он недолюбливает. И теперь хотел выяснить, чью сторону в вопросе о сооружении плотины занимает Иозеф. – Ведь ни мельниц, ни плотин, ни каналов Миллер никогда не строил. Он инженер по автомобильным двигателям. Но под его фантастичный проект он требует снять с работ рабочих. И это сейчас!.. Как вы думаете?

– Дело он предлагает заманчивое, только ведь я тоже не мелиоратор. Но вода нужна.

– Всегда нужна, – сказал Миллер.

На том и кончился разговор. Но у Иозефа осталось ощущение, что нечто важное Миллер так и не решился произнести.

Случилось лишь одно происшествие: когда грузили надгробие, у одного из рабочих край камня выскользнул из рук и тяжело ударил его по ноге. Немец упал на землю, стал биться, из неглубокой раны на ноге сочилась кровь, а изо рта пошла пена. Кажется, это был эпилептический припадок от болевого шока. Иозеф, выбежав из конторы, крикнул, чтобы раненого крепче держали и смотрели, чтоб не прикусил себе язык. Через пару минут припадок кончился, раненый очнулся, он ничего не помнил, только крутил головой. Иозеф перевязал его, и уже на другой день рабочий вышел на работу со всеми…

До того никто в общине не знал, что Иозеф еще и врач, и авторитет его и вовсе взлетел да небес.