— Вы, кажется, процветаете, — сказал он непринужденно.

Фоллет фыркнул.

— Разве можно процветать в этой безумной стране? Нам приходится теперь обходиться без нуля в рулетке, а это черт-те что! Ни один клуб не продержится, если у него заранее не будет некоторого преимущества.

— Разве? — удивился Уоррен. — У вас же равные шансы с посетителями. Потом, вы имеете доходы от бара и ресторана, к тому же члены клуба вам платят взносы.

— Да вы что, всерьез? — возмутился Фоллет. — Здесь другие законы. В любой игре с равными шансами удачливый богатей всегда обштопает удачливого бедняка. Бернулли открыл это аж в тысяча семьсот тринадцатом году, — это называется Санкт-Петербургский парадокс. — Он показал рукой в сторону рулеточного стола. — Куш на этом колесе пятьдесят тысяч фунтов, а сколько, вы думаете, имеют клиенты? Мы играем против них с равными шансами, а они, теоретически говоря, бесконечно богаты. В перспективе нас обдерут как липку.

— А я и не знал, что вы математик, — сказал Уоррен.

— Любой бизнесмен, не знающий математики, быстро свернет себе шею, — сказал Фоллет. — Пора бы уже и вашим законодателям обзавестись математиками. — Он нахмурился. — Вот хотя бы очко, — он кивнул в сторону карточных столов. — Было время, когда эта игра была запрещена, считалось, что в ней все решает случай. Теперь, когда подобные игры разрешены, очко опять запрещают, на сей раз потому, что хороший игрок может обыграть плохого. Ведь это же идиотизм!

— А как по-вашему, можно стабильно выигрывать в очко? — спросил Уоррен с интересом.

Фоллет кивнул.

— Если у вас железная память и стальные нервы. На наше счастье, таких клиентов у нас раз, два и обчелся. Мы рискуем в очко, но в рулетке необходимо железное преимущество. — Он уныло посмотрел в свой стакан. — А с такими законами далеко не уедешь.

— Да, кругом одни проблемы, — равнодушно заметил Уоррен. — Может, вам вернуться в Штаты?

— Да нет, покантуюсь пока здесь, — ответил Фоллет, осушая свой стакан и собираясь уйти.

— Подождите, — сказал Уоррен. — Мне нужно поговорить с вами, за этим я и пришел.

— Если речь идет о пожертвованиях вашей клинике, вы же знаете, я в этом деле пунктуален.

Уоррен улыбнулся.

— На этот раз я хочу предложить вам денег.

— Ах вот как? Что ж, придется задержаться, послушать, — сказал Фоллет. — Выкладывайте.

— Я планирую небольшую экспедицию примерно на полгода, — сказал Уоррен. — Конечно, заработок скромный, скажем, две с половиной в месяц. Но в случае удачи вас ожидает вознаграждение.

— Две с половиной! — Фоллет засмеялся. — Смекните-ка, сколько я сейчас имею. Нет, доктор, поищите кого-нибудь другого.

— Не забывайте о вознаграждении, — спокойно напомнил Уоррен.

— Ну, хорошо, каково же вознаграждение? — спросил Фоллет, улыбаясь.

— Тут можно и поторговаться, ну для начала, предположим, тысяча.

— Доктор, не смешите меня, я-то думал, что вы предложите мне что-нибудь серьезное. — Он повернулся, чтобы уйти. — Увидимся.

— Не уходите, Джонни. Мне почему-то кажется, что вы согласитесь на мое предложение. Видите ли, я знаю, что произошло с тем аргентинцем пару месяцев тому назад. Вы ведь нагрели его больше, чем на двести тысяч фунтов, не так ли?

Фоллет замер на секунду и, повернув голову, сказал через плечо:

— А откуда вам это известно?

— Ну, такие истории быстро распространяются, Джонни.