|
Отдача бросила меня на землю, из ствола плеснулся язык огня, и дробь изрешетила бок обернувшегося стрелка. Часть ее досталась водителю. Руль свернуло набок, мотоцикл занесло, и на полном ходу он врезался в днище грузовика. Наступившая после этого тишина показалась оглушающей. Кулаками я протер глаза от пыли, поднял самострел и медленно зашагал к машине, перезаряжая его. Один мотоцикл валялся посреди дороги, другой дымил возле фургона. Искрила свеча, выпавшая из гнезда, переднее колесо отлетело, рулевая вилка погнулась, кожаное сиденье валялось в стороне. Бачок от столкновения мог треснуть, как бы горючка не взорвалась... Я остановился. Двое в черном неподвижно лежали рядом с мотоциклом. Наверняка оба мертвы, не выживают после такого выстрела и такого удара. А что с людьми в фургоне? Там как минимум трое – водитель и те, что палили из кузова. Я обошел машину. Раздался скрежет, потом удар, на землю свалилась сорванная с петель крышка люка. Из машины на четвереньках выполз человек. Выпрямился... Темные волосы, смуглое лицо с восточными чертами, ссадина на лбу. Худая, среднего роста. Совсем девчонка – лет пятнадцать, наверное. А может, и больше, иногда трудно разобрать. На девушке были кожаные штаны, жилетка, короткий брезентовый плащ с капюшоном и сапоги. Она с натугой подняла длинноствольное ружье и попыталась выстрелить в меня. Ружье клацнуло – то ли разряжено, то ли патрон перекосило. – Эй, эй, стоп! – сказал я, вскинув самострел. – Погоди! Я не... – Не подходи! – крикнула девушка, пятясь. – Ты... симбиот... Не подходи! – Но я... – Ты был в некрозе! Не подходи, я сказала! Ты заразишь меня! Вскочив, она бросилась за фургон, и я побежал следом, чтобы девчонка не успела схватить оружие мотоциклистов. Из за машины донесся вскрик. Выяснилось, что один из бородачей жив. Незаметно пробравшись за кабину, он сбил девушку с ног, вывернул ей руку за спину и схватил за волосы. Когда я оказался там, она стояла на коленях, выгнувшись, запрокинув голову. Хрипя и дергаясь, пыталась вырваться. Я медленно пошел к ним. Стрелять нельзя, дробь накроет обоих. Длинная, почти до колен, черная рубаха бородача, похожая на обрезанную рясу, порвалась на груди и плече, из ссадины на лбу текла кровь, во рту не хватало зуба. На шее висела железная цепь с амулетом. Вроде распятие, но крест напоминает скорее букву «Х», да и распятая фигура не похожа на человеческую. Слегка присев, бородач сильнее отогнул назад голову пленницы и стал поворачиваться так, чтобы девушка оставалась между нами. Она застонала от боли. – Именем Ордена, наемник! – произнес он хрипло. – Уходи! Ты что, не понимаешь, с кем связался?! В его голосе были гнев и возмущение. Я приближался, не опуская оружия. Что этот мужик способен сделать? Ствола у него не видно, значит, я смогу подойти вплотную... Бородач тоже понял это – и толкнул девушку на меня. Я отскочил, она растянулась на траве. Прыгнувший вперед бородач ударил меня по руке короткой дубинкой, которую прятал в рукаве. Самострел громыхнул, но ствол качнулся в сторону, и дробь попала в лежащий на боку фургон. Стволом самострела я ударил бородача в живот, бросил оружие, широко развел руки и врезал противнику ладонями по ушам. Говорят, при достаточной силе такой удар разрывает барабанные перепонки, хотя мне подобное никогда не удавалось. В любом случае даром это не проходит. Бородач застонал, разинув рот, из глаз брызнули слезы. Я рубанул его ребром ладони сбоку по шее и тут же костяшками пальцев – в кадык. Раздалось чавканье, будто камень упал в густую грязь, и тихий хруст. Из широких волосатых ноздрей плеснулась кровь, струйка потекла изо рта в темную бороду. Здоровяк упал навзничь. Я отступил, тяжело дыша. Повернулся, услышав щелчок. Девушка лежала на боку, целилась в меня из моего же самострела и раз за разом вдавливала спусковой крючок. |
