|
Что ответить? До сих пор непонятно, что вокруг – то есть какое это время и какое место , – но моя история будеть выглядеть фантастической в любом месте и времени. Можно соврать, что у меня амнезия после ранения, память отшибло... Но это сразу даст девчонке преимущество надо мной. Потому стоит пока прикидываться, что я все понимаю. До поры это будет удаваться, ну а дальше, когда она меня раскусит, стану действовать по обстоятельствам. Главное – тянуть время подольше, сбивая ее с толку. Я ответил: – Не имеет значения, откуда я. Кто за вами гнался? – Как – кто? – удивилась она. – Сам не видишь? Монахи. Усевшись на краю дверного проема, я свесил в кабину ноги, нагнулся и заглянул внутрь. – Ясно, что монахи. Я имею в виду: почему они гнались? Что им от вас надо? Водитель был мертв – когда фургон перевернулся, ему размозжило голову о боковую стойку. Интересно, почему лобовое стекло не разбилось от удара? Я потрогал его, и оно прогнулось под пальцами. Оказалось, что там не стекло, а какая то пленка, покрытая составом вроде лака. Заметив кобуру с ремешком, висящую на крюке под рулевым колесом, я спрыгнул в кабину, взял оружие и полез обратно. – За этими монахами едут другие, – сказала Юна Гало. – Скоро здесь будут. Надо уходить. – Так почему они гонятся за тобой? – повторил я, выбираясь на кабину. – Не твое дело, наемник. Слушай, что это за странная одежда на тебе? Это же пластмасса? Где ты такой комбинезон нашел, в развалинах? Спрыгнув на землю, я пошел вдоль фургона. В кобуре оказался револьвер, чем то напоминавший «кольт» времен Дикого Запада. Я переломил ствол, тронул капсюли, торчавшие из барабана. На патронах не было маркировки, обычной штамповки завода изготовителя, – они явно кустарного производства. Защелкнув ствол, я вытянул руку, прицелился... А неплохая штука. Вес что надо, рукоять удобно лежит в руке... – Кто в кузове? – спросил я, опустив револьвер. – Вас там минимум двое было. – Михай, мой слуга, но он тоже мертв. – Она произнесла это равнодушно, будто Михаю на роду было написано отдать жизнь за свою хозяйку. – Монах попал в него сквозь бойницу. Наемник, ты меня слышал? Надо побыстрее уходить отсюда. Я застегнул пояс, сунул в кобуру револьвер. Мне надоел ее командирский тон – не знаю, кем была Юна Гало, но она явно привыкла помыкать людьми, а еще привыкла, чтобы ее слушались беспрекословно. И мне это не нравилось. Я полез в люк, бросив через плечо: – Ну так уходи. И не приказывай мне что делать, ясно? К полу, ставшему теперь стеной, были прикручены две железные лавки, лежанка и шкаф. Остальное ссыпалось вниз – посуда, пара сундуков... и тело седого мужчины с дырой в голове. Я поднял ружье Михая. Оглядевшись, раскрыл один сундук – там лежала одежда, за ним второй, где оказалась всякая снедь: хлеб, нанизанные на веревочку куски вяленого мяса, банка с какой то приправой, две большие тыквенные фляги, что то еще... Банка была разбита, и в кузове запахло так, что я чихнул. Стало темнее – в люке появилась голова девушки. – Наемник! – позвала она. Я повесил за спину ружье, прицепил к поясу подсумок с патронами и стал перекладывать еду из сундука в котомку, которую нашел в нем же. – Что? – Я благодарю тебя, – произнесла Юна Гало сухо. – Я должна была сразу поблагодарить тебя, но слишком растерялась. Ты спас мне жизнь. Теперь нам надо уходить отсюда. Если останешься, монахи будут пытать тебя, чтобы узнать, куда пошла я, а потом убьют. Пожав плечами, я выпрямился, закинул котомку за спину и полез наружу. Юна шагнула в сторону. – Сколько их еще сюда едет? – Я точно знаю про самоход вроде этого и два «тевтонца». |
