|
Он закатал рукава рубашки и, хрустя суставами, размял пальцы. – А что вы, собственно, собираетесь… Кругляшки темных глаз сверкнули недовольством, характерным для человека, которому пытаются ставить палки в колеса при исполнении жизненно необходимого дела: – Хочешь, чтобы тебя иглой штопали? Я вспомнил свою ночную встречу со странным убийцей, покатал вставший в горле комок и честно признался: – Нет. – Так сиди и не трепыхайся! Лекарь сложил вместе пальцы двух рук: большой к большому, указательный к указательному, и получившимся кольцом накрыл рану. Первый раз мне довелось вблизи наблюдать обычные магические упражнения, причем на себе же: действия Заклинателей, изначально имеющие ту же самую природу, во внешнем проявлении отличаются от искусства других одаренных, как день и ночь. Сэйдисс попросту уговорила бы хаос разорванных тканей вернуться в прежнюю, условно упорядоченную форму, а маг… Видеть и чувствовать Поток я не могу, поэтому ощущал только, как медленно, но неуклонно пальцы Галчонка теплеют, словно изнутри наливаясь огнем. Но до ожога дело не дошло: юноша разорвал кольцо раньше, отпуская на волю пойманную струю Потока. Впрочем, печать, довольно благосклонно принимающая вливание Силы извне, не намерена была отпускать живой источник без боя. – Йох! – Выдохнул целитель, растирая руки, остывшие стремительнее, чем он мог себе представить: это знак Заклинательницы, решив урвать кусок полакомее, похитил толику сил у самого мага. – Что за гьенн шалит? – Простите, у меня не было времени предупредить. Круглые глаза настороженно блеснули: – О чем? – Дело в том, что я в силу некоторых обстоятельств наделен печатью Заклинателя. Надеюсь, больших пояснений не нужно? Галчонок было азартно шевельнул бровями, но тут же опомнился: хоть и заманчиво порасспрашивать об одной из самых загадочных вещей обитаемого мира, но негоже выставлять себя несведущим, нося бляху Плеча опеки. – Не нужно. Он еще раз всмотрелся в стянутые запекшейся кровью и остекленевшей сукровицей края раны. – Трогать не разрешаю. – Поверите, я бы и не стал трогать, но… Укоризненное: – И доводить других до греха не нужно. А, это мне намекают, что не стоило раззадоривать надзорных. Впрочем, я вел себя предельно… похоже на правду, дабы рожденный сознанием план претворился в жизнь без лишних затруднений. Но с точки зрения целителя, конечно же, мои действия заслуживают всяческого осуждения, а возможно, и порицания. Как бы то ни было, я почувствовал странную потребность извиниться: – Прошу прощения. Галчонок вскинул на меня удивленный взгляд: – Чего? Хм, да он меня не слушает. Тем лучше: опять выставил бы себя дураком. – Ничего. Не обращайте внимания. Он пожал плечами, перебирая полоски ткани. Испачканные кровью были отправлены на пол, вместо них из поясной сумки целитель извлек сравнительно чистые новые, а кроме того, пучок нащипанных волокон, капнул на него остро пахнущей травами настойки из крохотного флакона. Потом приложил намокшую подушечку к ране и вернул повязки на прежнее место, примотав мою левую руку к телу, как показалось, еще плотнее. – Старайся не ходить много: каждый шаг, он как удар, а сотрясения могут снова сдвинуть стенки сосудов. Сейчас то я их соединил, «на живую нитку», но лучше дождаться, пока сами зарастут. – Мне нужно все время лежать? – Зачем? Сидеть можно. Только когда будешь подниматься и ложиться, опирайся другой рукой и переноси весь вес на нее. Закончив читать лекцию по восстановлению здоровья, Галчонок развернулся на каблуках и собрался уходить, но в последний момент хлопнул себя ладонью по лбу и снова подставил моему взгляду остроносое лицо: – Да что ж такое! Вот всегда со мной так: стоит заговорить с кем то, и все забываю, – он сдернул тряпицу со стоящей на столе кружки. |
