– Я виделся сегодня с Тилли, и она мне все рассказала. Рассказала, что ты собираешься привлечь к расследованию Криса Чеуна. Слава богу, его не было в офисе, когда ты ему звонила. Он и не подозревает о твоем существовании.

Шорох листьев стал ближе. И голос тоже.

– Господи Иисусе. Крис, черт бы его побрал, Чеун. Да он в одну минуту засадил бы меня за решетку.

Джорджия прижималась к дереву, она любила свое дерево, и ее тошнило от страха. Она чувствовала себя так, словно все это время у нее на глазах была повязка, и вдруг ее не стало.

Хочешь, тебя попозже подбросят в Каирнс?.. Может быть, пообедаешь со мной?

Я связываюсь с Отделом, потом мы вместе обедаем, и я делаю подробный отчет. Скажем, в «Пиер»?

Вернешься домой?

Вернешься в Сидней?

Тебе лучше поехать домой. Передышка тебе не помешает.

С самого начала Дэниел стремился выставить ее из Налгарры. Он видел ее насквозь, знал о ее детской влюбленности и пытался подкупить бесплатной поездкой, обедом, заботой о здоровье. Интересно, не он ли виноват в том, что на спасательном плоту была испорчена навигационная система? Живые картинки одна за другой появлялись перед мысленным взором Джорджии. Вот она тянется к нему после взрыва на «Сонтао», а он, опередив ее, уже на левом борту. Вот она стоит перед ним с опущенными руками, когда он приехал за ней к Маргарет. Только теперь Джорджия сообразила, что он ни разу к ней не прикоснулся. Вряд ли у него есть к ней какие‑то чувства. Он все еще любит свою жену.

– Ты ведь знаешь, мне нельзя в тюрьму, – спокойно и как будто разумно проговорил Дэниел. – Не могу же я оставить Табби на попечение социальной службы, чтобы ее отдали в чужую семью. Сама понимаешь.

Только тут Джорджия осознала, какая опасность ей грозит. Табби. Он уже убил ради дочери – пустил Эми Робинс пулю в голову по пути в суд. Нет, Дэниел ни за что не отпустит ее живой. Ли неизвестно где, уехал навсегда, и только у нее одной хватит мужества свидетельствовать против Дэниела.

– Послушай, я хочу, чтобы мы поговорили и пришли к соглашению.

Ага, подумала Джорджия, как с беднягой Рогом, который изо дня в день живет в страхе перед убийцей и боится сказать лишнее слово.

– Выходи и поклянись, что никому ничего не скажешь и не позвонишь Крису Чеуну. Возвращайся в Сидней и забудь о том, что тут было.

Заманчивое предложение, подумала Джорджия. Сам сказал, что я собака, которая не отдаст кость. Ты не доверяешь мне ни на грош, и правильно делаешь.

– Швед обещал ничего не говорить. Он ждет тебя в доме. И барамунду он поймал для тебя, как обещал.

Ты врешь. Ты убил его. Ты убил Шведа.

– Пожалуйста, Джорджия. – Вновь послышалось шуршание листьев. – Я не причиню тебе зла. Обещаю.

Он подошел совсем близко!

– Ах вот ты где, я вижу тебя. Наверно, ты устала. Выходи, и я отвезу тебя в Налгарру. Не представляешь, как я волновался из‑за тебя.

Ты не можешь меня видеть, это невозможно, слишком темно, слишком темно, темно – темно – темно.

– Выходи, Джорджия. Поехали домой.

Дерево, вот мой друг с колючей, словно трехдневная щетина, корой у меня под щекой, мой друг – это мое дерево.

– Джорджия, тебе нечего бояться.

Кора впитывает слезы. Слезы ужаса. Предсмертные слезы.

– Я не хочу, чтобы ты боялась. Пожалуйста, поверь мне.

Вновь послышался шорох, и треснула сухая ветка.

– Ну скажи на милость, зачем мне убивать тебя?

Голос как будто отдалился. Теперь он звучал в другой стороне.

Джорджия ощутила прилив адреналина в крови. Он не видит ее. Он учуял запах «Дита», и это всё. Он не знает, сидит ли она на дереве, лежит на земле, притаилась за кустами, а не то бы для нее все давно закончилось.