|
Съел виноградину. Желудок содрогнулся, но ничего, выдержал. Кеша как ни в чем не бывало уплетал фаршированных перепелок. Граф же к еде не притронулся, только пригубил коньяк и сразу закурил сигару. - Что ж, в Заволжске имеется общество? - спросил он, произнеся последнее слово таким образом, что было ясно, о каком именно обществе идет речь. - Небольшое, но есть, - ответил Бердичевский, готовясь врать. Чарнокуцкий с живейшим интересом задал еще несколько вопросов, иные из которых заволжец совсем не понял. Что могло означать: "Есть ли у вас цыплячья ферма?" К птицеводству вопрос отношения явно не имел. Или еще: "Устраиваете ли карусель?" Что за карусель имелась в виду, черт ее разберет. Какие-нибудь педерастические пакости. Чтоб, как говорят воришки, не запалиться, прокурор решил перехватить инициативу. - На меня сильное впечатление произвела ваша коллекция, - сменил он тему. - Скажите, отчего вы коллекционируете лишь... э-э-э... останки прекрасной половины человечества? - Женщина - не прекрасная половина человечества и вообще никакая не половина, - отрезал граф. - Это пошлая карикатура на человека. Говорю вам как медик. Уродливое, несуразное существо! Медузообразные молочные железы, жировые подушки таза, нелепое устройство скелета, писклявый голос... Чарнокуцкого передернуло от отвращения. Эге-ге, подумал Матвей Бенционович, хоть ты и медик, а по тебе самому плачет больничная палата. Та, что запирается снаружи. - Позвольте, но совсем без женщин тоже нельзя, - мягко возразил он. - Хотя бы с позиции продолжения человеческого рода... Графа этим аргументом он не сбил. - Из самых плодовитых нужно вывести специальную породу, как это делают с коровами или свиноматками. Держать в хлеву. Оплодотворять, разумеется, при помощи шприца, не иначе. По лицу женоненавистника пробежала гримаска отвращения. Издевается он, что ли, засомневался вдруг Бердичевский. Дурака валяет? Ладно, черт с ними, с идиотскими теориями этого психопата. Пора повернуть к делу. - Как это было бы чудесно - жить в исключительно мужском обществе, в кругу себе подобных, - мечтательно произнес статский советник. - Вы слышали, что некий американский миллионщик восстанавливает библейский Содом? - Слышал. Занятный плод американской назидательности. С точки зрения филантропии, конечно, следовало бы потратить эти миллионы на хлеб для нищих, но этим мир не удивишь. Да и что проку? Съедят нищие дармовой хлеб и завтра потребуют еще, не напасешься. А тут урок человечеству. Мистер Сайрус - добропорядочный семьянин и "извращенцев" терпеть не может, но хочет явить современникам образец терпимости и милосердия к париям. О, американцы всех нравственности научат, лишь дайте срок. - Должно быть, у Содомской затеи немало врагов? - подступился Матвей Бенционович к ключевой теме. - Из числа ханжей и религиозных фанатиков. Сейчас развелось столько сект, призывающих к ветхозаветной нетерпимости. Собирался отсюда вывернуть на Мануйлу - прощупать, как относится его сиятельство к пророку, которого пытался убить одноглазый Бронек. Но разговор прервался. В гостиную, хрустя блестящей кожей, вошел Филип и с поклоном протянул хозяину длинную бумажную ленточку. Оказывается, в средневековом замке есть телеграф? Эта новость прокурору почему-то не понравилась. Чарнокуцкий пробежал глазами довольно длинную депешу и вдруг сказал Кеше: - Иносан, глупый мальчишка, придется тебя высечь. Кого ты привез? Красавчик блондин подавился ломтиком апельсина, а у Бердичевского скакнуло сердце. Он дрогнувшим голосом воскликнул: - Что вы хотите этим сказать, граф? - До чего же вы, жиды, наглая порода, - покачал головой магнат и более к Матвею Бердичевскому не обращался - только к Кеше. - Послушай-ка, что пишет Микки: "Губернским предводителем в Заволжске граф Ростовский. Уездные предводители: князь Бекбулатов, барон Штакелъберг, Селянинов, Котко-Котковский, Лазутин, князь Вачнадзе, Бархатов и граф Безносое, еще три уезда предводителей не имеют за малым числом природного дворянства. |
