|
Заволжский прокурор слушал как завороженный. - Всякий, кого касается Мануил, заражается смертельной болезнью неверия. Я сам говорил с ним, почувствовал эту обольстительную силу и спасся одной лишь молитвой. Знаете, кто он? - перешел вдруг на страшный шепот Константин Петрович. - Кто? - Антихрист. Слово было произнесено тихо и торжественно. Бердичевский испуганно моргнул. Вот тебе на! Самый влиятельный человек в государстве, обер-прокурор Святейшего Синода - сумасшедший. Бедная Россия! - Я не сумасшедший и не религиозный фанатик, - словно подслушал его мысли обер-прокурор. - Но я верую в Бога. Давно знал, что грядет Нечистый, давно его ждал - по всем объявленным приметам. А он, оказывается, уже здесь. Невесть откуда взялся, бродит по Руси, принюхивается, приглядывается, ибо спешить ему некуда - дано ему три с половиной года. Сказано ведь в Иоанновом Откровении: "И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца. И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его, и жилище Его, и живущих на небе. И дано было ему вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком, и племенем. И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира". Эти грозные и смутные слова взволновали Матвея Бенционовича. Победин уже не казался ему безумцем, однако и поверить в то, что жалкий проходимец Мануйла - тот самый апокалиптический Зверь, было невозможно. - Знаю, - вздохнул Константин Петрович. - Вам, человеку практического ума, поверить в такое трудно. Одно дело про Антихриста в духовной литературе читать, и совсем другое - представить его среди людей, в наш век пара и электричества, да еще в России. А я вам вот что скажу, - вновь воспламенился обер-прокурор. - Именно в России! В том и смысл, и предназначение нашей страны, что ей предписано стать полем битвы между Светом и Тьмой! Зверь выбрал Россию, потому что это особенная страна - она, несчастная, дальше всех от Бога, а в то же время всех прочих стран к Нему ближе! И еще оттого, что давно уже идет у нас шатание - и порядка, и веры. Наша держава - слабейшее из звеньев в цепи христианских государств. Антихрист увидел это и приготовил удар. Мне ведомо, что это будет за удар, - он сам мне признался. Вам с Сергеем Сергеевичем про то знать не надобно, пусть уж на мне одном будет тяжесть знания. Скажу лишь одно: это удар, от которого наша вера не оправится. А что Россия без веры? Дуб без корней. Башня без фундамента. Рухнет и рассыплется в прах. - Антихрист? - нерешительно повторил Бердичевский. - Да. Причем не иносказательный, вроде Наполеона Бонапарта, а самый что ни на есть настоящий. Только без рогов и хвоста, с тихой, душевной речью и ласкательным взором. Я чувствую людей, знаю их. Так вот, Мапуил - не человек. От того, как просто, буднично была произнесена эта фраза, по спине Матвея Бенционовича пробежали мурашки. - А сестра Пелагия? - слабым голосом проговорил он. - Разве она в чем-то виновата? Обер-прокурор сурово сказал: - В любом государстве существует институт смертной казни. В христианских странах она применяется в двух случаях: когда некто нанес тяжкое оскорбление человечности или же являет собой серьезную опасность для общества. В первом случае это отпетые уголовники, во втором - разрушители устоев. - Но Пелагия не убийца и не революционерка! - И тем не менее она представляет собой огромную опасность для нашего дела, а это еще хуже, чем оскорбление человечности. Оскорбление можно простить, это нам и Христос велел. - Тут лицо Победина отчего-то дернулось, но он тут же совладал с собой. - Можно и даже должно помиловать жестокого, но раскаявшегося убийцу. Однако не уничтожить человека, пускай полного благих намерений, но представляющего собой угрозу для всего мироустройства, - преступление. |
