|
Улыбка стала еще шире, да так и застыла, карие глаза спокойно смотрели вбок, на радужную лужу. Вокруг упавшего собралась толпа - хлопотали, охали, терли виски и прочее, а крепкий молодой человек тем временем быстро прошагал улицей и вошел в Почтамт через служебный ход. У телеграфного пункта его ожидал чиновник почтового ведомства. - Где? - спросил полосатый. Ему протянули листок с телеграммой, адресованной в Заволжск. Содержание полосатому, очевидно, было известно - читать депешу он не стал, а аккуратно сложил бумажку и сунул в карман. XV ПОЛНОЛУНИЕ Близ сада и в саду Перед Яффскими воротами Пелагия велела поворачивать направо. Старый город объехали с юга вдоль Кедронского оврага. Справа белело надгробьями еврейское кладбище на Масличной горе, издали похожее на огромный каменный город. Полина Андреевна едва взглянула на сей прославленный некрополь, обитатели которого первыми восстанут в день Страшного Суда. Утомленной путешественице сейчас было не до святынь и достопримечательностей. Круглая луна забралась в небо уже довольно высоко, и монахиня очень боялась опоздать. - Если через пять минут не будем, где велено, двухсот франков не получишь, - ткнула она кучера кулаком в спину. - А жениться? - обернулся Садах. - Ты сказала "ладно". - Сказано тебе, у меня уже есть Жених, другого не нужно. Погоняй, не то и денег не получишь. Палестинец надулся, но лошадей все же подстегнул. Хантур прогрохотал по мосту и повернул вправо, на улочку, уходившую резко вверх. - Вот он, твой сад, - пробурчал Салах, показывая на ограду и калитку. - Пять минут не прошло. С сильно бьющимся сердцем смотрела Полина Андреевна на вход в священнейший из всех земных садов. На первый взгляд в нем не было ничего особенного: темные кроны деревьев, за ними торчал купол церкви. Эммануил уже там или еще нет? А может быть, она вообще ошиблась? - Подожди здесь, - шепнула Пелагия и вошла в калитку. Какой же он маленький! От края до края полсотни шагов, никак не больше. Посередине заброшенный колодец, вокруг него с десяток кривых, узловатых деревьев. Говорят, оливы бессмертны, во всяком случае, могут жить и две, и три тысячи лет. Значит, какое-то из этих деревьев слышало Моление о Чаше? От этой мысли сердце монахини сжалось. А еще более стиснулось в груди, когда Пелагия увидела, что в саду кроме нее никого нет. Луна светила так ярко, что спрятаться было невозможно. Не нужно отчаиваться, сказала себе Полина Андреевна. Может быть, я пришла слишком рано. Она вышла обратно на улицу и сказала Салаху: - Спустимся вон туда. Подождем. Он отвел лошадей вниз, к дороге. Там в осыпавшейся стене образовался провал, сверху нависали густые ветви деревьев, так что разглядеть повозку можно было, только если знать, где она стоит. Салах спросил, тоже шепотом: - Кого ждем, а? Она не ответила, только махнула рукой, чтоб молчал. Странная вещь - в эти минуты Пелагия уже нисколько не сомневалась, что Эммануил придет. Но волнение от этого не ослабело, а, наоборот, усилилось. Губы монахини шевелились, беззвучно произнося молитву: "Коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил! Желает и скончавается душа моя во дворы Господни, сердце и плоть моя возрадоваться о Бозе живе..." Моление родилось само собой, безо всякого участия рассудка. И лишь дойдя до слов "Яко лучше день един во дворех Твоих паче тысящ: изволих приметатися в дому Бога моего паче, неже жити ми в селениих грешничих", она осознала, что произносит мольбу о перемещении из жизни земной в Вечные Селения. Осознав, задрожала. С чего это душа вдруг исторгла псалом, который предписан человеку, находящемуся у порога вечности? Но прежде чем сестра Пелагия могла прочесть иную, менее страшную молитву, с дороги на горбатую улочку свернул человек в длинном одеянии и с посохом. |
