Капитан хмуро закивал и подал знак матросам: мол, все, уходим. А ведьма, сердито фыркнув, снова отвернулась к реке.

Команда ветробега побрела прочь, и только капитан время от времени поворачивался и мрачно глядел на спину Рауман.

– Чтоб ее демон сожрал, – тихо сказал один из матросов.

Я услышал, а ведьма, к счастью, нет, иначе ему не позавидуешь. Эта женщина в ярости и сама похлеще демона будет.

– Ты как? Идти сможешь? – тихо спросил я Хагена, опускаясь перед ним на присядки и помогая встать.

Хаген закивал, слабо улыбнулся и облокотился на мое плечо.

Но только мы поднялись на ноги, как Рауман резко повернулась к нам и вперила в Хагена требовательный взгляд:

– Барон – он сумел выбраться?

– Да, – кивнул Хаген, – но демон схватил его. И гвардейцы, они тоже… Мы выбрались через пробоину, сумели пробиться, но барона тут же утащил демон, а у гвардейцев оказались слишком тяжелые латы, они утянули их на дно и…

Рауман резко взмахнула рукой, давая понять, чтобы он не продолжал, и снова повернулась к реке.

– Уходим? – тихо спросил Хаген. Я отрицательно покачал головой. Не нравилось мне, что ведьма вот так стоит и сверлит взглядом реку, очень не нравилось. Она явно что то задумала, и я должен выяснить что именно. Пока я не буду уверен, что мы не оставили следов и подозрений, нельзя уходить.

– Посиди пока и приди в себя, – сказал я, помогая Хагену снова опуститься на землю.

– Как твоя рука? – шепотом спросил он.

– Почти не болит, – солгал я, на самом деле рука еще сильно ныла и при любом движении отдавала болью, но я старался не обращать внимания.

– Офицер Рауман, – обратился я, поравнявшись с ней, – вы, наверное, очень огорчены из за смерти барона, но здесь лучше не оставаться. Капитан прав, демон, возможно, еще здесь и может выбраться наружу.

– Плевать мне на барона! – в сердцах выпалила Рауман. – Шарганов пьяница и кобель! Я его терпеть не могла, – она горько усмехнулась. – И на демона тоже плевать! Да его тут уже, скорее всего, нет. Он получил свой обед и уплыл, иначе бы мы уже его увидели.

На какой то миг она замолкала, и вдруг воскликнула:

– Так! – Рауман глубоко выдохнула, явно пытаясь себя успокоить, хотя дальнейший ее тон больше походил на истерику: – Нужно поднять ветробег, найти много магов и поднять его. Здесь нужно оставить метку, – она принялась крутиться на месте, выискивая что то взглядом, резко остановилась и схватила ветку, принявшись чертить что то на влажном песке, бормоча: – Нет, император будет в ярости, если я не принесу. Я же заверила его, что смогу, я обещала. Нельзя возвращаться, пока я не достану, нет, нельзя.

Мне начало казаться, что ведьма не в себе, потому что разговаривала она сейчас сама с собой. Так себе выдержка у офицера особого полка Теней. Когда мы садились на ветробег, она казалась куда суровее, а тут – первая неприятность, и скорлупа тут же треснула. Теперь я видел лишь перепуганную, трепещущую перед гневом императора женщину.

Но зато она достаточно наговорила и сказала то, чего я и опасался. Теперь все стало понятно.

– Что то осталось на ветробеге? В вашей каюте? – спросил я, наблюдая, как Рауман вырисовывает знаки, сияющие фиолетовой магией – она создавала метку для поиска места.

Рауман сердито взглянула на меня и рявкнула:

– Да, я должна была забрать! А ты не дал! Теперь все! Теперь все не имеет никакого смысла! Он разозлится. Император будет очень зол, я его подвела, – она вдруг схватилась за голову и разрыдалась во весь голос, медленно оседая на землю.