дились почти все члены омского землячества Петербурга,

то они и решили посовещаться о его работе на предстоя

щую зиму. Меня же привлекли как будущего члена земля

чества. Я был страшно польщен этим приглашением и

явился на собрание в своей новенькой, только что сшитой

студенческой форме. Наташа бросила на меня ласково-

иронический взгляд, словно сказала добродушно: «Ванич¬

ка-петушок». Меня это, однако, нисколько не смутило.

Я чувствовал, что полученное приглашение является офи

циальным признанием моего перехода в новое состояние:

взрослого и студента.

В начале июля Королевы, наконец, продали свой дом и

всей семьей уехали в Петербург. После смерти матери их

больше ничто не связывало с Омском, и они решили бро

сить якорь в столице. Я провожал их на вокзал и обещал

разыскать осенью, сразу же по приезде в Петербург. После

отъезда Королевых мне долго чего-то нехватало. Я сильно

подружился с Наташей, и, хотя в наших с ней отношениях

совершенно не было элемента какой-либо влюбленности,

отсутствие ее на первых порах было для меня очень

ощутительно. Бывая в городе, я всегда норовил пройти

мимо бывшего дома Королевых, с которым у меня было

связано столько воспоминаний, а однажды я даже поднял

ся по его скрипучему крыльцу и несколько нерешительно

позвонил. На звонок вышла толстая баба с подоткнутыми

юбками, оказавшаяся кухаркой, и спросила, что мне нужно.

Узнав, что хозяев (новых хозяев!) нет дома, я тут же на

месте сочинил, будто бы имел с ними разговор о найме

комнаты, и под этим предлогом попросил пропустить меня

внутрь. Кухарка была, видимо, озадачена, однако разреши

ла мне осмотреть помещение. Я быстро обошел все знако

мые места, до мгновение остановился у столь  п а м я т н о г о

мне чайного стола, который стоял там же, где и раньше,

выглянул в окошко, через которое я любил показывать

Наташе и Парочке звездное небо, чуть не обрушил стопку

тарелок в кухне, откуда я так часто таскал в столовую

самовар, и вновь выбежал на улицу. Мне было и грустно

и приятно.

Вечером в тот же день я отправил Наташе следующее

стихотворное послание:

Рассыпалось гнездо, навек осиротело...

Забыт старинный дом, обрушилось крыльцо.

И в ночи тихие уверенно и смело

Минувшее глядит мне с горечью в лицо...

И бродят в сумраке встревоженные тени,

Уснувшие давно под камнем гробовым.

И жалобно скрипят подгнившие ступени,

И шорох носится по комнатам пустым.

И грустно на сердце, и как-то одиноко,

И мысль уносится к минувшим временам,

И что-то плачет там, в душе моей, глубоко,

И что-то в сумраке рисуется очам...

Придет холодный день, и мутною волною

Жизнь снова закипит в покинутых стенах,

И новый господин безжалостной рукою

Встревожит прошлого рассыпавшийся прах.

И застучит топор в хоромах опустелых,

И шумным говорам наполнится весь дом,

И разлетится рой теней осиротелых,

Встававших из гробов в безмолвии ночном...

Но в эту ночь еще залитый лунным светом

Старинный дом стоит и грезит о былом,

И тени прошлого являются с приветом,

И оживает вновь минувшее кругом.

И тени бледные бесшумною толпою

Печально движутся в покинутых стенах

И тихо шепчутся с глубокою тоскою

О счастии былом и миновавших днях...

235

Отъезд Королевых теснее сблизил меня с Олигером и

Таней.