Не спасся ни один человек. Больше того, все попытки

разыскать хотя бы самое судно оказались тщетными. Эта

непонятная катастрофа в то бедное событиями время яви

лась первоклассной сенсацией. О ней много говорили, о

ней много писали газеты. Я помню, как в нашем доме за

чайным столом на все лады обсуждались обстоятельства

гибели «Русалки» и строились разнообразные теории для

объяснения ее исчезновения. Но ничего объяснить они не

могли, и тайна попрежнему оставалась тайной. «Русалка»

была найдена только сорок лет спустя, уже в наши, совет

ские, времена, Эпроном, но ее странная судьба оказала

сильнейшее влияние на мое детское воображение, еще бо

лее обостряя мой интерес и мое увлечение морем и судо

ходством.

По приезде в Петербург отец стал работать в Инсти

туте экспериментальной медицины имени принца Ольден¬

бургского, с которым, между прочим, тесно связан был

покойный И. П. Павлов. Помню, как он был тронут, когда,

встретившись с ним в 1935 году в Лондоне, я рассказал

ему о моей родственной связи с этим научным учрежде

нием. Иногда отец, по старой привычке, брал меня с собой

в институт, но здесь мне нравилось меньше, чем в нашей

скромной омской лаборатории. Здесь было слишком много

людей и слишком узкое поле для моей активности, а по

тому скоро я прекратил свои визиты в институт.

Наша семья поселилась на Петербургской стороне.

Квартира состояла из трех маленьких комнат и кухни, рас-

положенных в третьем этаже промозглого каменного дома.

Окна выходили во двор; однако, на наше счастье, этот

двор не походил на типичные петербургские дворы-колод

цы, а был открыт с двух сторон и даже заканчивался не

большим садом с двумя клумбами и несколькими чахлыми

деревьями. В целях экономии мать сама готовила и нани

мала одну прислугу, которая и комнаты убирала и за

детьми ухаживала.

Сразу же по приезде в Петербург я поступил в Веден

скую гимназию, которая находилась в двух шагах от на

шей квартиры. Гимназия эта по тем временам была боль

шая, число учащихся в ней достигало пятисот человек,

имелся ряд параллельных классов. В моем классе, напри

мер, было пятьдесят учеников. Два года, проведенные

мной в Веденской гимназии, не оставили в моей памяти

сколько-нибудь ярких следов. Учился я в общем легко И

хорошо, часто бывал первым учеником и при переходе из

первого класса во второй оказался единственным перешед

шим без экзаменов и с первой наградой. В эти годы я

больше всего увлекался географией и не только знал

учебник на-зубок, но и много читал по данному предмету

сверх программы. Кроме того, я очень любил рисовать

карты, и если по выполнению они часто бывали далеки от

совершенства, то зато работа над ними постепенно накоп

ляла в моей голове большое количество точных сведений

о конфигурации берегов и морей, о течении рек, о место

положении городов и горных хребтов. Эти подробные гео

графические знания сослужили мне большую службу в мо

ей последующей жизни.

К концу моего пребывания в Петербурге я очень заин

тересовался астрономией. Толчком для этого послужила

только что вышедшая тогда на русском языке книга не

мецкого профессора Клейна «Астрономические вечера», ко

торую мне подарил отец. Я даже познакомился с перевод

чиком этой книги, неким С. Сазоновым, который казался

мне тогда полубогом, обитающим на вершинах литератур

ного Олимпа. Однако своей высшей точки моя страсть

к астрономии достигла три-четыре года спустя, и я вер

нусь к этой теме несколько позднее.