Секретарша понимающе кивнула:

– Конечно. Подождите здесь. Я сообщу о вас.

Но Джек, не обращая внимания на оклики Дженсена и секретарши, продолжал двигаться, как мотылек, летящий на свет. Миновав двери, он оказался в комнате с высоким потолком, также отделанной дубовыми панелями. Яркий свет, льющийся из световых люков на потолке и из окон, заставил его прищуриться. Он заметил, как слева сдвинулись двери хромированной стали и в их проеме мелькнуло что‑то вроде гигантской сферы.

Из‑за огромного стола у окон поднялся человек со знакомой внешностью. Джек знал его по телевизионным клипам, которые обычно сопровождались бодрым саундтреком. Но такого выражения его лица он раньше не видел: Лютер Брейди был в ярости.

– Я пыталась остановить его, мистер Брейди, – переводя дыхание, из‑за спины Джека сказала секретарша, – но он не слушал.

Гнев исчез с лица Брейди так же быстро, как и появился. Он с широкой улыбкой вышел из‑за стола и направился к Джеку.

– Все в порядке, Констанс, – отмахнулся он от секретарши левой рукой, а правую, приблизившись, протянул Джеку. – Наш гость, как выясняется, непредсказуемая личность.

Констанс вышла, прикрыв за собой дверь. Дженсен остался. Он стоял, раздвинув ноги и сложив руки перед собой, напоминая черного каменного идола.

– Прошу прощения, – сказал Джек. – Я не собирался вваливаться сюда. Просто... ну, вы понимаете... мысль о личной встрече с Лютером Брейди... и все мои хорошие манеры вылетели в окно. Честное слово, я извиняюсь.

– Отнюдь, – сказал Брейди. – Это я... – быстрый взгляд в сторону Дженсена, – это мы должны извиниться перед вами за вчерашний прием.

– Давайте забудем его! – Джек сжал кисть Брейди обеими руками и от души потряс ее. – Для меня это такая честь, сэр!

Горделивое выражение Брейди давало понять, что он полностью согласен со словами гостя.

– Но вы меня поставили в сложное положение, сэр. Вы знаете мое имя, а я ваше – нет. – Он засмеялся. – Я же не могу звать вас Джек Фарелл, не так ли?

– Я Джейсон... Джейсон Амурри.

– Джейсон Амурри, – медленно повторил Брейди, словно перекатывая на языке незнакомые звуки.

Ну, ты мастер, подумал Джек. Большой мастер.

Вне всяких сомнений, Брейди и Дженсен уже все знали о Джейсоне Амурри, но Брейди разыграл великолепное представление.

В задачу Эрни входило разыскать богатого затворника лет тридцати, фотографии которого никогда не появлялись в прессе. И он был неподдельно горд, обнаружив Джейсона Амурри.

Эрни сообщил, что Джейсон – младший сын магната‑судовладельца Альдо Амурри (не уровня Онассиса, но где‑то рядом), с личным состоянием в районе пары сотен миллионов; прекрасные цифры, но они станут еще красивее, когда он унаследует компанию папочки. Не в пример старшему брату, Джейсон отнюдь не был прожигателем жизни и чурался светских развлечений. Он был скорее отшельником, который провел большую часть последних десяти лет на континенте, в основном в своем швейцарском шале. Поэтому он и не представлял интереса для папарацци, и общество практически не знало, как он выглядит.

Джека все это более чем устраивало.

Брейди продолжал вдохновенно играть свою роль:

– Должен сказать, что Джейсон Амурри – весьма красивое имя. Почему же вы скрывали его?

– Ну... я как‑то смущался. – Как бы Джеку хотелось уметь в нужный момент покрываться румянцем. – Я читал статьи, в которых говорилось... ну, вы знаете... что вашей церкви нужны только... вы понимаете... только деньги.

– Чтобы их кселтоны никогда не слились воедино! – Брейди потемнел от гнева.